Крещение Руси. Библиотека ПравоСлавие

…На широких стогнах, в ночных кострах
Жгли языческое “чернокнижие”.
Все, что русский люд испокон веков
На бересте чертил глаголицей,
Полетело чохом в гортань костров,
Осененной царьградской троицей.
И сгорали в книгах берестяных
Дива дивные, тайны тайные,
Заповеданный голубиный стих
Травы мудрые, звезды дальние.

Черное небо уже давно висело над Царьградом. На землю опустилась ночь, и ничто не могло поколебать её вальяжного хода по земной тверди в этот поздний час. Мир стоял утихшим и уснувшим, как происходит всегда при наступлении ночи, и только величественный храм возвышался над Царьградом, блистая куполами в лунном свете. Черные кресты светились даже ярче, чем ночью, и весь он был наполнен какой-то странной, призрачной жизнью и, казалось, сейчас этот храм даже живее, чем днем. Перед массивными воротами его стоял человек, закутанный в черное одеяние с ног до головы. Его продолговатый череп был украшен небольшой короной, которая была выполнена в особом стиле – скрывала под собой безобразную голову. Лучи луны заставляли драгоценные камни кровавого цвета играть переливами бурого и красного, что делало её зловещей. Это был Амфимон – один из двадцати-двух Правителей. Оглядев свысока храм, хотя он и стоял у самого его основания и казался лишь песчинкой перед могуществом гигантского сооружения человеческого гения, Амфимон сумел оглядеть этот храм свысока. Надменное лицо ничего не отразило и он, немного согнувшись, проследовал через вечно отворенные врата, ждавшие свою паству, в глубины храма. Высокие своды были не видны в кажущейся бесконечной вышине храма. Огромная фигура распятого Христа висела среди тысяч икон, безжизненно глядя куда-то в даль. Амфимон поглядел на Христа и улыбнулся, отчего мерзкая ухмылка поползла по его лицу, скукоживая его. Около иконостаса стоял уже Патриарх Шанун, его имя в миру сейчас не волновало Амфимона, он знал Патриарха, как Шануна, не более и не менее. Белоснежное одеяние Патриарха было очень опрятно уложено, каждый шов был разглажен и бережно сложен, благодаря чему Владыка Церкви выглядел идеально. Амфимон, слегка хромая, подошел к Шануну, смотря на того своими черными, как уголь, глазами. Владыка, не ожидавший такого появления Одного из Иллюминатов, слегка сконфузился: на его лице отразилось негодование и страх, все знания, которые были ему даны, не позволяли, как Высшим Жрецам, тем более Иллюминатам, мгновенно перемещаться в пространстве, и их появления никто не мог предугадать.

- Приветствую, ваше Святейшество Владыка всея мира! – заговорил Шанун взволнованно и по-египетски, с примесью непонятного диалекта, склонившись в поклоне, от чего одежды зашуршали и испачкались о пол.

- Еще не всего… Ты знаешь о наших планах, и ты знаешь о своей задаче – как идет выполнение? – голос Амфимона был тих и сух, но в нем была такая угроза и ненависть, Шанун передернулся внутри, снаружи же только еще больше побледнел, от чего стал сливаться со своим одеянием.

- Князь Святослав ответил на мои настойчивые предложения принять нашу веру вот так: 'Вера христианска - уродство есть', нам никогда не завладеть Русью… - эти слова он не договорил.

Во мгновение ока Амфимон оделся сеточкой черных молний, и его глаза превратились в два омута, что тут же, практически безболезненно, загасили сознание Шануна, и он, умирая, рухнул на пол, пачкая белоснежную одежду в пыли, что была на полу, и в алой крови, что струйкой потекла из его рта.

- Глупец и бездарность… Что ж, у меня есть, кем его заменить, его преемник, я надеюсь, будет расторопнее и инициативнее. Время у нас есть, хотя его и становится все меньше…

Главное вклиниться, а там Ложь сама уничтожит их... - тихо проговорил Амфимон в свою спутавшуюся бороду почти до пола, и шаркающей, хромающей походкой направился вон из зала, растворяясь прямо в воздухе. Через мгновение его не стало, и только бездыханное тело Святейшего Папы, Патриарха Царьграда наполняло пустой, в сей поздний час, храм. Утром монахи объявили о смерти Патриарха. Царьград возопил…

Утро сияло своим великолепием, разливая солнечный свет по просторам земным. Вдыхая воздух, полный утренней свежести, молодой волхв Яромир стоял на большой поляне, раскинув в стороны руки и направив взор к солнцу. Его лицо светилось, а уста были украшены искренней улыбкой. Пепельные волосы были перехвачены золотым обручем покрытым словами истотными[1]. Льняное платье, расшитое красными узорами со стоячим воротом было чисто и свежо, словно только сотканное любящими руками.

- Род, сотворивший все сущее и иное, славлю в час сей ранний и твое имя, ибо ведаю я Сотворившего, ибо знаю я Истоть и Правдушку, что глаголют мне о могуществе, о твоей силе, мудрости, славии, о твоих заповедных словах, и удали бескрайней – говорил в голос полный, заявляя всему лесу и миру, Яромир слова сии, направляя их Солнцу-красному, отцу своему создателю.

- Царь Сварог, отец небесный! Славлю имя твое, в час сей ранний. Знаю, слышишь ты глас мой крепкий, знаю, даруешь мне силушку свою могучую, ибо отец ты наш, сыновья твои мы!

- Лада-матушка, матерь заступница, и твое имя тоже славлю я, ибо ведаю кто ты для нас. Боги вечныя, Боги мудрыя, в час неспокойный поддержите, в час опасный заступитесь, коли сами с битвой не справимся, коли силушки нашей не хватить, подмогните по-братски вы нам.

Глаза Яромира светились, словно сами были двумя солнцами ясными. Поклонившись в пояс земле матушке, Яромир шагом размеренным пошел к краю поляны, где прислоненный к березке стоял его посох: с виду простое древко, покрытое странными рунами – Истотью.

Подмигнув березке, он взял посох от неё и, нисколько не опираясь на него, прошел несколько метров и растворился в воздухе, словно его и не было.

Собор Волхвов происходил, как и всегда, тихо и размеренно. На нем присутствовали только волхвы первого круга. Посреди небольшой поляны сейчас стояли только два волхва: Светозор и Синевлад. Вокруг совершенно ровным кругом росли дубы, а посреди поляны рос огромный старый дуб, что превосходил по возрасту обоих волхвов, хотя были им года приличные. Его сажал Белый Волхв Любомудр, еще будучи очень молодым. Теперь под огромными ветвями его, через которые светило утреннее солнце, стояли два волхва, прибывшие на Собор ранее всех.

- Развернем Соборную Утварь? Али дождемся Любомудра? – спросил Светозор бархатистым баритоном.

- А чего ждать-то? – сказал Синевлад и провел рукой по воздуху, от чего вся поляна слегка засветилась, и справа от огромного центрального дуба появился стол, уставленный яствами и накрытый белой скатертью-самобранкой, а рядом с ним девять стульев, резные ножки которых слегка парили над землей, как и ножки стола. А сверху над поляной перекинулось коромысло радуги, словно после дождя, хотя дождя не было и ничто его не предвещало.

- Ну, вот так-то лучше! – сказал Синевлад, улыбаясь.

Через мгновение рядом с ним появился еще один волхв – Спиридон. Один из самых старых волхвов, он был широк в плечах, и был облачен в белоснежную рубаху до пят, а в огромной, как лопата, руке сжимал посох, что венчал Коловрат, являвшийся символом солнца. Все трое поклонились друг-другу.

- Здравы будьте, други! – сказал Спиридон рокочущим басом, но его голос не распугал птиц, как бы это непременно случилось в иной ситуации, а они наоборот еще больше стали слетаться к огромному дубу в центре поляны Собора.

- И ты здрав будь, Спиридон, - ответил за двоих Синевлад.

Невдалеке за третьим кругом дубов, что окружали поляну стали виднеться фигуры Борислава и Дара, они медленно шли к поляне, о чем-то увлеченно беседуя, только ветер приносил обрывки их фраз, хотя волхвы слышали их бы и за несколько верст, обладая яснослышанием. Незаметно для всех за спинами появился Яромир, притопывая сафьяновыми сапожками. С другой стороны поляны шел Родогор своей широкой походкой, в нем чувствовалась молодость и огромная сила, подчиненная безграничной воле и знаниям. Самыми последними появились Любомудр - Белый Волхв и Ратибор – один из самых молодых в первом кругу волхвов. Войдя на поляну все присутствующие переглянулись и поклонились в пояс друг-другу и Земле-Матушке, что, так или иначе, собрала их тут.

- Яромир, Родогор, Борислав, Дар, Ратибор, Синевлад, Светозор и Спиридон – здравия вам, други и соратники! Рад приветствовать вас всех на Соборе, да будет славен Сварог-отец и Лада-матушка, – сказал Любомудр приятным басом, что не рокотал, но ласкал слух и располагал к себе, - Но Соборную утварь вы зря развернули, не гоже пировать, когда землю нашу топчут вороги.

Все переглянулись, конечно, каждый, в той или иной мере, знал, о чем идет речь. Любомудр, поведя взором по большому столу, свернул все яства с него и оставил только сам стол и стулья.

- Сядем же, в ногах правды нет, - сказал Спиридон, и волхвы, не мешкая ни секунды, расселись по местам, лица их стали сосредоточенными.

- Собор давно не проводился… - сказал Ратибор.

- Каждый работал по своему направлению на земле нашей, согласно со своим разумением вершил Деяния, но наступило время сбираться и Думу думать, ибо ворог сильный на нашу землю пришел, я думаю, вы понимаете, о чем я, други? – сказал Любомудр, как и всегда сидящий во главе стола. Волхвы переглянулись, кто-то закивал в такт своим мыслям.

- Скажу я, ибо, видимо, первый я столкнулся с этой заразой. Никогда прежде я такого не видывал, даже вспоминая битвы со Чернобогом, о которых ведаю, я не видел такого. Я даже не знал, впрочем и теперь не знаю, как реагировать на это все. Служители их Темного Бога, несут свою веру на наши земли, распространяя её ложью среди наших Родичей. Всегда уважительно относились мы к Богам, как ко своим, так и ко чужим, но такого кощунства я не видел. Они проповедуют то, что бог един, и звать его Иисус, - после произнесения этого имени, многие птицы взлетели с дерева и унеслись прочь, хлопая крыльями и щелкая клювами, издавая только им понятные звуки. Волхвы снова переглянулись, - Но они мало того, учредили поклонение символу смерти, его трупу, и кресту: орудию убийства, как и трупам их более мелких богов – “святых”, так они сами их называют. Я узнавал это, пытаясь уразуметь, что же такое творится на земле нашей, и был в полном смятении, когда узнал, да мало того - понял, что и наши Родичи все больше начинают подчиняться этой вере. Они строят деревянные храмы на земле нашей, в самых заповедных рощах, где раньше родичи могли общаться с Богами нашими, и там они служат своему мертвому богу свои странные службы. Все больше родичей вовлекается во сию мерзость, и мои слова не действуют на них, их разумение закрыто плотным щитом мертвой веры, чрез него ничто не доходит до них. Конечно, у нас есть способы заставить их думать так или иначе, но вера или неверие – это всегда выбор самого человека; кто хочет быть с отцами своими, тот с ними, а кто предает свой Род, тот достоин изгнания из него, но они не боятся сего, веря в мертвого бога, они сами отрезают себя от Рода, и что самое страшное, они рады этому… Так и мало всего этого, еще и язык свой родной стали Родичи забывать, на языках чаромутных стали они речить, и непонятны Богам стали речи их, и не слышат Боги больше слов их, ведаю я это, ибо Боги завещали нам Истотью говорить, такой понятной и простой, живой и милой сердцу… - закончил Дар, прямо смотря на волхвов, его взор был открыт и говорил даже больше, чем уста его.

- Страшны слова твои… Но и сам я столкнулся с этой скверной, более того был неприятно отрезвлен масштабами этой Скверны, что пришла на наши земли. И самое страшное, что узловые моменты реализации их Деяния мы уже пропустили и не сумели предвосхитить… - сказал Любомудр, склоняя голову над столом, словно задумавшись о чем-то.

- Да уж, други, не успели! Власть, которая представлялась, как более-менее удобный выбор в сложной сложившейся ситуации, стала теперь совсем нам не принадлежащей! Если последний князь Святослав еще был связан с нашими Богами, и, я думаю, все мы не раз бывали во гостях у него, то теперь ко власти пришел его сын Владимир, а он полностью во власти чужих Богов. Мало того, что он не нашего роду! Страшно то, о чем говорил ты, Дар, но еще страшнее то, что я видывал своими глазами. Огромные деревянные идолы нашим Богам, возле которых текут реки крови! Перун, Сварог, Дажьбог – не важно, все они якобы стали требовать себе жертвы, да не просто какие, а юных сородичей наших, еще неокрепших детей, что еще ничего не понимают! Я видел, как заклают их на этих отвратительных алтарях, которые построены якобы нашим Богам, а на самом деле их Мертвому Богу! Наполнившись гнева, который и вовсе не должен во мне возникать, я уничтожил несколько подобных алтарей, силой данной мне, но был осужден нашими сородичами. Ложь Несущих Слово Мертвого Бога очень ловко работает против нас, даже мои слова, что я говорил сородичам впоследствии обернулись супротив меня же. И как итог, многие из сородичей мало того, что не приемлет более волхвов, так еще и боятся нашей, как её окрестили, “бесовской силы”! – говорил Борислав яро, от чего даже глаза его показалась какими-то огненными.

- Боги могущественные… да что же это такое пришло-то на землю нашу? – спросил Синевлад, поднимая взор к небесам.

- Скверна пришла в земли наши, неся боль и муки ей и сородичам нашим… - сказал Спиридон, долгое время молчавший и внимательно слушавший каждого, он волхвовал в районах Сибири и еще не столкнулся воочию со скверной поглощающей землю.

- Мы должны сражаться! Нельзя просто так сидеть и обсуждать, речами не проймешь, но у нас есть сила Живого Слова, сила Богов и вечные Знания, нам ли страшиться? – воскликнул Яромир.

- Не гони лошадей, Яромир, битва – не наш удел, мы хранители Знаний и Земли нашей, для битв есть Богатыри и Витязи. Незачем нам сковывать себя оковами сражения, тем более пустого, ты же слышал речь Борислава, неосторожные действия только засосут нас более в это болото, не стоит торопиться…. – сказал Светозор, беспрестанно смотря в небо.

- Наш народ затягивается в смертельное болото, вы же видите, каждый день и каждая ночь – против нас! – продолжал Яромир.

- Предлагай, что делать, а не поднимай смятение. Каждый неосторожный шаг на болоте ведет к гибели, - сказал глубоким голосом Любомудр.

- Я предлагаю безотлагательно обратиться к Богам! Тут замешаны силы очень опасные, нам нужен совет и поддержка их теперь – как никогда ранее! Чернобога ли это замысел или нет, но уж очень хитер он и коварен, никогда мы не сталкивались с подобным… Одна голова хорошо, а голова Бога – лучше! – сказал Родогор, выходя из задумчивости.

- Пока вы тут советуетесь – Русь в огне жертвенников, Род гибнет… Я не могу ждать! – воскликнул Ратибор и резко встал со стула, который скрипнул деревом от резкого движения, - Я был во Чистом Поле[2], я видел то, что происходит, братья, вы заплутали в своих разумениях, настало время действия!

- Ратибор – остановись!!! – громогласно сказал Любомудр, но Ратибор уже растворился в воздухе, используя “легкоступ” – волховской способ передвижения в пространстве.

- Он одумается, я найду его! – сказал Яромир и так же протаял в пространстве, семь волхвов осталось за столом, смотря ошеломленно на исчезнувших сородичей.

- А ведь я мог предусмотреть такой исход… их сердца горячи, но они не видят и не ведают того, что вижу и ведаю я… - сказал Любомудр тихо, таким его еще никто не видел из волхвов. Он сник, словно ему отвесили пощечину.

- Медлить нельзя – в этом они правы. Много тысяч лет назад, во время последнего пришествия Чернобога волхвы были более расторопны, мы тогда сумели побороть нашего врага своею силою, но теперь, как мы видим, враг подошел совсем с другой стороны, с той, с которой никогда ранее не заходил. Каждый удар наш будет вязнуть в их Кривде, каждое действие наше будет окутано ею, как болотной жижей, они разделяют нас, весь Род, только так они будут править – в этом их сила, даже сейчас мы разделились, волхвы – вечные хранители Знаний, от девяти нас семь всего стало. Это не простой ворог пришел, это самый опасный из всех нам известных прибыл… Нам непременно нужен совет Богов, кстати, Ратибор говорил, что он был в Чистом Поле и видел там что-то, может, Боги посоветовали ему действовать быстро, ибо понимают более нас… Он, согласно своему разумению, может поступать так, как считает нужным, он волхв первого круга, хоть и очень молодой, но его сфера ответственности очень широка, и он понимает всю её полноту, он не глупец, тем более вооруженный волею Богов! – Синевлад был взволнован, как и все волхвы теперь, как еще никогда до этого они почувствовали опасность, которая была очень велика.

- У страха глаза велики… Но незачем медлить – тут вы правы, мы должны немедленно отправиться в Чистое Поле, нас семеро – семь мы и пойдем, Ратибор и Яромир действительно не дети, хотя для меня, конечно, дети, но все же. Я ведаю об их силе и духе, они поступят только так, как посчитают правильным, а нас, как и многих родичей, ведут сами Боги, и они не дадут им оступиться… Место Собора самое лучшее для выхода во Чистое Поле – идем же!..

Волхвы закрыв глаза растворились в воздухе, не оставляя за собой и следа, вся поляна чуть-чуть вздрогнула после их исчезновения, а птицы, сидевшие на огромном дубе, тут же взмыли в воздух, стрекоча и причитая на манер своих птичьих голосов. Где-то рядом шумела полноводная река - жизнь текла в этом крае – пока текла…

[1] Истоть – первоязык, на котором разговаривала в своем истоке людская раса.

[2] Чистое Поле – в современном мире примерно это же называется энергоинформационным полем.


Библиотека Кольца Неоправославие.
Неоправославие Ведотерика Росичи Библиотека Форум
Сайт обновляется ежемесячно. Читатели, присылайте материалы для размещения.	Напишите мне: neopravoslavie(собачка)mail(точка)ru Собиратель.
Разделы библиотеки: Серия Славия Цикл прозрение Слово иудеям Слово священникам Книги христиан Цикл познание Цикл Русский Дух Былины, сказки Хорошие книги Пишут читатели	СЕРИЯ СЛАВИЯ "Крещение Руси" Меж горных стен несется Терек, Волнами точит дикий берег, Клокочет вкруг огромных скал, То здесь, то там дорогу роет Как зверь живой, ревет и воет – И вдруг утих и смирен стал. Все ниже, ниже опускаясь Уж он бежит едва живой Так после бури истощаясь, Поток струился дождевой И вот… Обнажилось! Его кремнистое русло… А. С. Пушкин 1829 Напишите автору - Князь: rodnoeslovo@rambler.ru
Часть первая. Боги далеко ныне... …На широких стогнах, в ночных кострах Жгли языческое “чернокнижие”. Все, что русский люд испокон веков На бересте чертил глаголицей, Полетело чохом в гортань костров, Осененной царьградской троицей. И сгорали в книгах берестяных Дива дивные, тайны тайные, Заповеданный голубиный стих Травы мудрые, звезды дальние. (Игорь Кобзев) Глава вторая. Собор. Черное небо уже давно висело над Царьградом. На землю опустилась ночь, и ничто не могло поколебать её вальяжного хода по земной тверди в этот поздний час. Мир стоял утихшим и уснувшим, как происходит всегда при наступлении ночи, и только величественный храм возвышался над Царьградом, блистая куполами в лунном свете. Черные кресты светились даже ярче, чем ночью, и весь он был наполнен какой-то странной, призрачной жизнью и, казалось, сейчас этот храм даже живее, чем днем. Перед массивными воротами его стоял человек, закутанный в черное одеяние с ног до головы. Его продолговатый череп был украшен небольшой короной, которая была выполнена в особом стиле – скрывала под собой безобразную голову. Лучи луны заставляли драгоценные камни кровавого цвета играть переливами бурого и красного, что делало её зловещей. Это был Амфимон – один из двадцати-двух Правителей. Оглядев свысока храм, хотя он и стоял у самого его основания и казался лишь песчинкой перед могуществом гигантского сооружения человеческого гения, Амфимон сумел оглядеть этот храм свысока. Надменное лицо ничего не отразило и он, немного согнувшись, проследовал через вечно отворенные врата, ждавшие свою паству, в глубины храма. Высокие своды были не видны в кажущейся бесконечной вышине храма. Огромная фигура распятого Христа висела среди тысяч икон, безжизненно глядя куда-то в даль. Амфимон поглядел на Христа и улыбнулся, отчего мерзкая ухмылка поползла по его лицу, скукоживая его. Около иконостаса стоял уже Патриарх Шанун, его имя в миру сейчас не волновало Амфимона, он знал Патриарха, как Шануна, не более и не менее. Белоснежное одеяние Патриарха было очень опрятно уложено, каждый шов был разглажен и бережно сложен, благодаря чему Владыка Церкви выглядел идеально. Амфимон, слегка хромая, подошел к Шануну, смотря на того своими черными, как уголь, глазами. Владыка, не ожидавший такого появления Одного из Иллюминатов, слегка сконфузился: на его лице отразилось негодование и страх, все знания, которые были ему даны, не позволяли, как Высшим Жрецам, тем более Иллюминатам, мгновенно перемещаться в пространстве, и их появления никто не мог предугадать. - Приветствую, ваше Святейшество Владыка всея мира! – заговорил Шанун взволнованно и по-египетски, с примесью непонятного диалекта, склонившись в поклоне, от чего одежды зашуршали и испачкались о пол. - Еще не всего… Ты знаешь о наших планах, и ты знаешь о своей задаче – как идет выполнение? – голос Амфимона был тих и сух, но в нем была такая угроза и ненависть, Шанун передернулся внутри, снаружи же только еще больше побледнел, от чего стал сливаться со своим одеянием. - Князь Святослав ответил на мои настойчивые предложения принять нашу веру вот так: 'Вера христианска - уродство есть', нам никогда не завладеть Русью… - эти слова он не договорил. Во мгновение ока Амфимон оделся сеточкой черных молний, и его глаза превратились в два омута, что тут же, практически безболезненно, загасили сознание Шануна, и он, умирая, рухнул на пол, пачкая белоснежную одежду в пыли, что была на полу, и в алой крови, что струйкой потекла из его рта. - Глупец и бездарность… Что ж, у меня есть, кем его заменить, его преемник, я надеюсь, будет расторопнее и инициативнее. Время у нас есть, хотя его и становится все меньше… Главное вклиниться, а там Ложь сама уничтожит их... - тихо проговорил Амфимон в свою спутавшуюся бороду почти до пола, и шаркающей, хромающей походкой направился вон из зала, растворяясь прямо в воздухе. Через мгновение его не стало, и только бездыханное тело Святейшего Папы, Патриарха Царьграда наполняло пустой, в сей поздний час, храм. Утром монахи объявили о смерти Патриарха. Царьград возопил… *** Утро сияло своим великолепием, разливая солнечный свет по просторам земным. Вдыхая воздух, полный утренней свежести, молодой волхв Яромир стоял на большой поляне, раскинув в стороны руки и направив взор к солнцу. Его лицо светилось, а уста были украшены искренней улыбкой. Пепельные волосы были перехвачены золотым обручем покрытым словами истотными[1]. Льняное платье, расшитое красными узорами со стоячим воротом было чисто и свежо, словно только сотканное любящими руками. - Род, сотворивший все сущее и иное, славлю в час сей ранний и твое имя, ибо ведаю я Сотворившего, ибо знаю я Истоть и Правдушку, что глаголют мне о могуществе, о твоей силе, мудрости, славии, о твоих заповедных словах, и удали бескрайней – говорил в голос полный, заявляя всему лесу и миру, Яромир слова сии, направляя их Солнцу-красному, отцу своему создателю. - Царь Сварог, отец небесный! Славлю имя твое, в час сей ранний. Знаю, слышишь ты глас мой крепкий, знаю, даруешь мне силушку свою могучую, ибо отец ты наш, сыновья твои мы! - Лада-матушка, матерь заступница, и твое имя тоже славлю я, ибо ведаю кто ты для нас. Боги вечныя, Боги мудрыя, в час неспокойный поддержите, в час опасный заступитесь, коли сами с битвой не справимся, коли силушки нашей не хватить, подмогните по-братски вы нам. Глаза Яромира светились, словно сами были двумя солнцами ясными. Поклонившись в пояс земле матушке, Яромир шагом размеренным пошел к краю поляны, где прислоненный к березке стоял его посох: с виду простое древко, покрытое странными рунами – Истотью. Подмигнув березке, он взял посох от неё и, нисколько не опираясь на него, прошел несколько метров и растворился в воздухе, словно его и не было. Собор Волхвов происходил, как и всегда, тихо и размеренно. На нем присутствовали только волхвы первого круга. Посреди небольшой поляны сейчас стояли только два волхва: Светозор и Синевлад. Вокруг совершенно ровным кругом росли дубы, а посреди поляны рос огромный старый дуб, что превосходил по возрасту обоих волхвов, хотя были им года приличные. Его сажал Белый Волхв Любомудр, еще будучи очень молодым. Теперь под огромными ветвями его, через которые светило утреннее солнце, стояли два волхва, прибывшие на Собор ранее всех. - Развернем Соборную Утварь? Али дождемся Любомудра? – спросил Светозор бархатистым баритоном. - А чего ждать-то? – сказал Синевлад и провел рукой по воздуху, от чего вся поляна слегка засветилась, и справа от огромного центрального дуба появился стол, уставленный яствами и накрытый белой скатертью-самобранкой, а рядом с ним девять стульев, резные ножки которых слегка парили над землей, как и ножки стола. А сверху над поляной перекинулось коромысло радуги, словно после дождя, хотя дождя не было и ничто его не предвещало. - Ну, вот так-то лучше! – сказал Синевлад, улыбаясь. Через мгновение рядом с ним появился еще один волхв – Спиридон. Один из самых старых волхвов, он был широк в плечах, и был облачен в белоснежную рубаху до пят, а в огромной, как лопата, руке сжимал посох, что венчал Коловрат, являвшийся символом солнца. Все трое поклонились друг-другу. - Здравы будьте, други! – сказал Спиридон рокочущим басом, но его голос не распугал птиц, как бы это непременно случилось в иной ситуации, а они наоборот еще больше стали слетаться к огромному дубу в центре поляны Собора. - И ты здрав будь, Спиридон, - ответил за двоих Синевлад. Невдалеке за третьим кругом дубов, что окружали поляну стали виднеться фигуры Борислава и Дара, они медленно шли к поляне, о чем-то увлеченно беседуя, только ветер приносил обрывки их фраз, хотя волхвы слышали их бы и за несколько верст, обладая яснослышанием. Незаметно для всех за спинами появился Яромир, притопывая сафьяновыми сапожками. С другой стороны поляны шел Родогор своей широкой походкой, в нем чувствовалась молодость и огромная сила, подчиненная безграничной воле и знаниям. Самыми последними появились Любомудр - Белый Волхв и Ратибор – один из самых молодых в первом кругу волхвов. Войдя на поляну все присутствующие переглянулись и поклонились в пояс друг-другу и Земле-Матушке, что, так или иначе, собрала их тут. - Яромир, Родогор, Борислав, Дар, Ратибор, Синевлад, Светозор и Спиридон – здравия вам, други и соратники! Рад приветствовать вас всех на Соборе, да будет славен Сварог-отец и Лада-матушка, – сказал Любомудр приятным басом, что не рокотал, но ласкал слух и располагал к себе, - Но Соборную утварь вы зря развернули, не гоже пировать, когда землю нашу топчут вороги. Все переглянулись, конечно, каждый, в той или иной мере, знал, о чем идет речь. Любомудр, поведя взором по большому столу, свернул все яства с него и оставил только сам стол и стулья. - Сядем же, в ногах правды нет, - сказал Спиридон, и волхвы, не мешкая ни секунды, расселись по местам, лица их стали сосредоточенными. - Собор давно не проводился… - сказал Ратибор. - Каждый работал по своему направлению на земле нашей, согласно со своим разумением вершил Деяния, но наступило время сбираться и Думу думать, ибо ворог сильный на нашу землю пришел, я думаю, вы понимаете, о чем я, други? – сказал Любомудр, как и всегда сидящий во главе стола. Волхвы переглянулись, кто-то закивал в такт своим мыслям. - Скажу я, ибо, видимо, первый я столкнулся с этой заразой. Никогда прежде я такого не видывал, даже вспоминая битвы со Чернобогом, о которых ведаю, я не видел такого. Я даже не знал, впрочем и теперь не знаю, как реагировать на это все. Служители их Темного Бога, несут свою веру на наши земли, распространяя её ложью среди наших Родичей. Всегда уважительно относились мы к Богам, как ко своим, так и ко чужим, но такого кощунства я не видел. Они проповедуют то, что бог един, и звать его Иисус, - после произнесения этого имени, многие птицы взлетели с дерева и унеслись прочь, хлопая крыльями и щелкая клювами, издавая только им понятные звуки. Волхвы снова переглянулись, - Но они мало того, учредили поклонение символу смерти, его трупу, и кресту: орудию убийства, как и трупам их более мелких богов – “святых”, так они сами их называют. Я узнавал это, пытаясь уразуметь, что же такое творится на земле нашей, и был в полном смятении, когда узнал, да мало того - понял, что и наши Родичи все больше начинают подчиняться этой вере. Они строят деревянные храмы на земле нашей, в самых заповедных рощах, где раньше родичи могли общаться с Богами нашими, и там они служат своему мертвому богу свои странные службы. Все больше родичей вовлекается во сию мерзость, и мои слова не действуют на них, их разумение закрыто плотным щитом мертвой веры, чрез него ничто не доходит до них. Конечно, у нас есть способы заставить их думать так или иначе, но вера или неверие – это всегда выбор самого человека; кто хочет быть с отцами своими, тот с ними, а кто предает свой Род, тот достоин изгнания из него, но они не боятся сего, веря в мертвого бога, они сами отрезают себя от Рода, и что самое страшное, они рады этому… Так и мало всего этого, еще и язык свой родной стали Родичи забывать, на языках чаромутных стали они речить, и непонятны Богам стали речи их, и не слышат Боги больше слов их, ведаю я это, ибо Боги завещали нам Истотью говорить, такой понятной и простой, живой и милой сердцу… - закончил Дар, прямо смотря на волхвов, его взор был открыт и говорил даже больше, чем уста его. - Страшны слова твои… Но и сам я столкнулся с этой скверной, более того был неприятно отрезвлен масштабами этой Скверны, что пришла на наши земли. И самое страшное, что узловые моменты реализации их Деяния мы уже пропустили и не сумели предвосхитить… - сказал Любомудр, склоняя голову над столом, словно задумавшись о чем-то. - Да уж, други, не успели! Власть, которая представлялась, как более-менее удобный выбор в сложной сложившейся ситуации, стала теперь совсем нам не принадлежащей! Если последний князь Святослав еще был связан с нашими Богами, и, я думаю, все мы не раз бывали во гостях у него, то теперь ко власти пришел его сын Владимир, а он полностью во власти чужих Богов. Мало того, что он не нашего роду! Страшно то, о чем говорил ты, Дар, но еще страшнее то, что я видывал своими глазами. Огромные деревянные идолы нашим Богам, возле которых текут реки крови! Перун, Сварог, Дажьбог – не важно, все они якобы стали требовать себе жертвы, да не просто какие, а юных сородичей наших, еще неокрепших детей, что еще ничего не понимают! Я видел, как заклают их на этих отвратительных алтарях, которые построены якобы нашим Богам, а на самом деле их Мертвому Богу! Наполнившись гнева, который и вовсе не должен во мне возникать, я уничтожил несколько подобных алтарей, силой данной мне, но был осужден нашими сородичами. Ложь Несущих Слово Мертвого Бога очень ловко работает против нас, даже мои слова, что я говорил сородичам впоследствии обернулись супротив меня же. И как итог, многие из сородичей мало того, что не приемлет более волхвов, так еще и боятся нашей, как её окрестили, “бесовской силы”! – говорил Борислав яро, от чего даже глаза его показалась какими-то огненными. - Боги могущественные… да что же это такое пришло-то на землю нашу? – спросил Синевлад, поднимая взор к небесам. - Скверна пришла в земли наши, неся боль и муки ей и сородичам нашим… - сказал Спиридон, долгое время молчавший и внимательно слушавший каждого, он волхвовал в районах Сибири и еще не столкнулся воочию со скверной поглощающей землю. - Мы должны сражаться! Нельзя просто так сидеть и обсуждать, речами не проймешь, но у нас есть сила Живого Слова, сила Богов и вечные Знания, нам ли страшиться? – воскликнул Яромир. - Не гони лошадей, Яромир, битва – не наш удел, мы хранители Знаний и Земли нашей, для битв есть Богатыри и Витязи. Незачем нам сковывать себя оковами сражения, тем более пустого, ты же слышал речь Борислава, неосторожные действия только засосут нас более в это болото, не стоит торопиться…. – сказал Светозор, беспрестанно смотря в небо. - Наш народ затягивается в смертельное болото, вы же видите, каждый день и каждая ночь – против нас! – продолжал Яромир. - Предлагай, что делать, а не поднимай смятение. Каждый неосторожный шаг на болоте ведет к гибели, - сказал глубоким голосом Любомудр. - Я предлагаю безотлагательно обратиться к Богам! Тут замешаны силы очень опасные, нам нужен совет и поддержка их теперь – как никогда ранее! Чернобога ли это замысел или нет, но уж очень хитер он и коварен, никогда мы не сталкивались с подобным… Одна голова хорошо, а голова Бога – лучше! – сказал Родогор, выходя из задумчивости. - Пока вы тут советуетесь – Русь в огне жертвенников, Род гибнет… Я не могу ждать! – воскликнул Ратибор и резко встал со стула, который скрипнул деревом от резкого движения, - Я был во Чистом Поле[2], я видел то, что происходит, братья, вы заплутали в своих разумениях, настало время действия! - Ратибор – остановись!!! – громогласно сказал Любомудр, но Ратибор уже растворился в воздухе, используя “легкоступ” – волховской способ передвижения в пространстве. - Он одумается, я найду его! – сказал Яромир и так же протаял в пространстве, семь волхвов осталось за столом, смотря ошеломленно на исчезнувших сородичей. - А ведь я мог предусмотреть такой исход… их сердца горячи, но они не видят и не ведают того, что вижу и ведаю я… - сказал Любомудр тихо, таким его еще никто не видел из волхвов. Он сник, словно ему отвесили пощечину. - Медлить нельзя – в этом они правы. Много тысяч лет назад, во время последнего пришествия Чернобога волхвы были более расторопны, мы тогда сумели побороть нашего врага своею силою, но теперь, как мы видим, враг подошел совсем с другой стороны, с той, с которой никогда ранее не заходил. Каждый удар наш будет вязнуть в их Кривде, каждое действие наше будет окутано ею, как болотной жижей, они разделяют нас, весь Род, только так они будут править – в этом их сила, даже сейчас мы разделились, волхвы – вечные хранители Знаний, от девяти нас семь всего стало. Это не простой ворог пришел, это самый опасный из всех нам известных прибыл… Нам непременно нужен совет Богов, кстати, Ратибор говорил, что он был в Чистом Поле и видел там что-то, может, Боги посоветовали ему действовать быстро, ибо понимают более нас… Он, согласно своему разумению, может поступать так, как считает нужным, он волхв первого круга, хоть и очень молодой, но его сфера ответственности очень широка, и он понимает всю её полноту, он не глупец, тем более вооруженный волею Богов! – Синевлад был взволнован, как и все волхвы теперь, как еще никогда до этого они почувствовали опасность, которая была очень велика. - У страха глаза велики… Но незачем медлить – тут вы правы, мы должны немедленно отправиться в Чистое Поле, нас семеро – семь мы и пойдем, Ратибор и Яромир действительно не дети, хотя для меня, конечно, дети, но все же. Я ведаю об их силе и духе, они поступят только так, как посчитают правильным, а нас, как и многих родичей, ведут сами Боги, и они не дадут им оступиться… Место Собора самое лучшее для выхода во Чистое Поле – идем же!.. Волхвы закрыв глаза растворились в воздухе, не оставляя за собой и следа, вся поляна чуть-чуть вздрогнула после их исчезновения, а птицы, сидевшие на огромном дубе, тут же взмыли в воздух, стрекоча и причитая на манер своих птичьих голосов. Где-то рядом шумела полноводная река - жизнь текла в этом крае – пока текла… [1] Истоть – первоязык, на котором разговаривала в своем истоке людская раса. [2] Чистое Поле – в современном мире примерно это же называется энергоинформационным полем.
Предыдущая - Следующая Главная