Иванов Валентин. Русь Изначальная. Библиотека ПравоСлавие

 

 

Библиотека Кольца Неоправославие.

Неоправославие       Ведотерика       Росичи       Библиотека     Форум

Сайт обновляется ежемесячно. Читатели, присылайте материалы для размещения.

 Напишите мне: neopravoslavie(собачка)mail(точка)ru
Собиратель.

Разделы библиотеки:

Серия Славия

Цикл прозрение

Слово иудеям

Слово священникам

Книги христиан

Цикл познание

Цикл Русский Дух

Былины, сказки

Хорошие книги

Пишут читатели


Здесь русский дух. Здесь Русью пахнет.

ЦИКЛ РУССКИЙ ДУХ

Книга вторая "КОРОЛИ ОТКРЫТЫХ МОРЕЙ"

 Валентин Дмитриевич ИВАНОВ
(1902-1975)

ПОВЕСТИ ДРЕВНИХ ЛЕТ

Хроники IX века в четырех книгах одиннадцати частях

Русский народ всей своей громадной массой не мог вдруг в 862 году размножиться и разлететься сразу, как саранча, его города не могли возникнуть в один день. Это аксиома.              Ю. Венелин

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 12

Оглавление

Часть третья БОЛЬШИЕ ЗАМЫСЛЫ

Глава первая

1

Вернувшись с тинга, Оттар, не теряя времени, занялся важной работой
вместе с опытными кормчими-мореходцами Эстольдом и Эйнаром. С помощью
особенных инструментов, купленных у арабских и греческих купцов, они
чертили свинцовыми палочками на гладких липовых досках новые драккары
Нидароса.
Однако Оттар не забыл привезти в Скирингссал листы желтого пергамента
с рисунками нового драккара. Над ними ярл со своими помощниками потрудился
немало. Этот драккар, на пергаменте, был бы самым сильным из всего флота
фиордов. Борт защищался железным поясом с длинными остриями,
предохраняющими от абордажа. Две мачты, а не одна. На носу и на корме -
платформы для камнеметов и самострелов, невиданных на море силы и размера.
Подвижные навесы, чтобы укрывать стрелков и гребцов. На носу - голова
женщины со змеями вместо волос, как на выпуклом рисунке белого камня в
перстне, добытом Оттаром во франкском замке. Драккар заранее был наречен
именем Гильдис, и жена ярла обожала его.
...Гильдис ждала сына. Она не сомневалась, что придет сын. Темные
пятна портили красоту ее лица, но женщина не огорчалась. Она видела во сне
Тора, и бог открыл ей тайну нерожденного младенца: он сделается героем и
завладеет чужими землями.
Оттар был нежен с женой. Опытные в жизни женщины не отходили от
Гильдис, следили за каждым шагом матери, чтобы она не повредила доверенную
ей бесценную ношу.
По утрам ей приносили чашу свежей крови, и она погружала кисти рук в
таинственный сок, любимый богами. Она дожидалась, пока кровь не высохнет
на коже и, смывая корку теплой водой, оставляла под ногтями темные ободки:
герой должен привыкнуть к крови до дня своего рождения. Так поступали
благородные матери: и мать Оттара, и мать Рёкина, и другие.
Приходили викинги, рассказывали о героях и походах, о предках
нерожденного, о Гундере Великом Гребце, который один греб парой весел
драккара, о Рёкине, не знавшем страха, о смелой мудрости Оттара.
Подчиняясь ритуалу, Гильдис слушала, чтобы плод запомнил.
Иногда женщина надевала лучшие платья и отправлялась развлечься к
купцам. Жену ярла и ее женщин стерегла свита из викингов, закованных в
латы, с мечами и копьями, со щитами, заброшенными за спину. Гордые, они
шли как волки на охоте, готовые броситься на первый подозрительный шорох.
Внутри железного кольца караула, на широких покойных санях, укутанная в
соболий мех, сидела молодая женщина с усталым надменным лицом.
Она ничего не боялась, она могла ходить одна и сама защитила бы себя,
тем более в городе, где нападение на женщину благородной крови каралось
мучительной казнью. Но Оттар хотел, чтобы так было, и она повиновалась.
Иногда Гильдис, волнуемая странной тоской и смутным раздражением против
мужа-мужчины, капризничала. Но Оттар был всегда ровен, всегда спокоен и
всегда так смотрел синими глазами, что женщина успокаивалась.
Запряженные смирной лошадью, белой, как кони Вотана, сани
останавливались перед домом купца. Двое или трое викингов,
предводительствуемые Грамом, входили первыми, чтобы Гильдис не столкнулась
с какой-нибудь нежелательной неожиданностью.
Приказчики купца раскладывали перед благородной женой богатого
нидаросского ярла ткани, и она наслаждалась необычайными рисунками и
красками, причудливыми и нежными и вместе с тем страстными. За шелком
лились тяжелые греческие и новгородские парчи, расшитые золотыми и
серебряными нитями.
И вдруг появлялись кубки, бокалы, чаши; их стенки были прозрачны как
воздух, их можно было бы не заметить, не отражайся свет от полированных
поверхностей. В других - клубился собранный рукой волшебника серый, синий,
розовый туман.
Купец играл маленькими фигурками, они летали над его ловкими руками и
сами выстраивались перед Гильдис. В них черты человека чудесно смешивались
с чертами зверя, они были и тяжелые, как железо, и легкие, как кость.
Большие, маленькие, всех цветов, какие есть в природе и какие мог выдумать
человек, они забавляли Гильдис, как ребенка.
А тем временем подручные купца развлекали викингов другими фигурками,
теми, которых не показывают знатным женщинам.
Гильдис ступала по толстым, пушистым, как мох, коврам, глядела на
себя в большие куски стекла, где отражались ее лицо и фигура, а через
плечо жены ярла заглядывали женщины и викинги, и громко смеялись, и делали
смешные и страшные гримасы.
Гильдис брала золотые, серебряные, глиняные, каменные сосуды и
флаконы и вдыхала странные, приятные и возбуждающие ароматы, добытые в
бесконечно далеких странах.
Там, по рассказам купца, камни превращаются в колоссальных чудовищ и
зарываются в сухой песок, звери носят человеческие головы, а люди -
звериные, и в чашечках громадных цветов спят ядовитые рогатые змеи,
которых нужно уметь заклясть, чтобы взять у цветка его чудесный запах.
Купец приносил кувшины с неизвестными напитками, продляющими жизнь
человека, и предлагал знатной посетительнице попробовать, только
попробовать чудесной мандрагоры кончиком языка...
Но вмешивались спутницы Гильдис и отстраняли руку купца. Напиток,
возможно, был очарован во имя неизвестных богов и мог повредить.
Купец улыбался - купцы всегда улыбаются - и усаживал Гильдис в
кресло: она устала и пора развлечь ее новым зрелищем.
Под тонкий, прерывистый свист флейты и под сухой стук бубна
появлялись женщины, привезенные купцом неизвестно откуда, быть может из
тех стран, где каменные чудовища зарываются в песок, а змеи спят в цветах.
Рабыни кружились в стремительной пляске, потом, под редкие удары
бубна и пронзительные вскрики флейты, замирали, и извивались, как змеи, и
тихо стонали, не разжимая сведенного странной улыбкой рта. Викинги тяжело
дышали пересохшими ртами, и их лица багровели.
Купец вспоминал ночевки на берегах бесконечных рек, когда приходилось
не снимать брони и не выпускать из рук меча в ожидании налета неведомого
врага, вспоминал просторы теплых морей и гроздья винограда в тенистых
аллеях юга.
Женщины - женщины везде. Выгодный товар. Однако он не брал и не
торговал такими белокурыми женщинами, как эта знатная посетительница.
Северные женщины, несмотря на кнут и голод, бывают неукротимы. Они
способны даже убивать себя, чтобы принести убыток.
Купец предлагал Гильдис купить одну или несколько рабынь, они будут
развлекать госпожу и ухаживать за ее красотой и волосами. Гильдис небрежно
отказывалась: она презирала эти существа, пусть похожие на цветы, но
неспособные рождать героев.
Купец улыбался в бороду: действительно, редкая женщина сама введет в
дом красивую служанку! - и отвлекал Гильдис новой игрушкой. Его приказчики
сообщали викингам цены рабынь - на час, на два или на больший срок.
А живые игрушки, забившись в дальнюю темную комнату, ждали, когда
понадобятся вновь. Заученные улыбки сменялись привычной гримасой тупого
отчаяния, чудовищно жалкой на раскрашенных лицах. Но они не плакали, боясь
испортить краску ресниц и щек и навлечь наказание плетью, зашитой в
полотно и смоченной водой, чтобы удары ремнем не оставляли следов на теле.
Новгородские купцы широко распахивали тяжелые ворота своих складов
перед знатной женщиной, боярыней, окруженной сильной свитой. Гильдис,
наслаждаясь пушистой нежностью соболей, куниц и выдр, погружала руки в
меха. Она любила упругость густого коричневого пуха бобров.
Новгородец рассказывал, что бобры умеют рубить деревья, запружать
реки, строить дома и говорить между собой лучше всех других зверей, так
как они работают вместе, ватагой.
Бобров совсем не было в дани, приносимой нидаросскому ярлу
желтолицыми лапонами-гвеннами, а их соболя и куницы имели худший мех...
Пятнисто-цветистые шкуры рысей-пардусов иногда были искусно выделаны
вместе с головами. Гильдис приближала лицо к оскаленной пасти громадной
дикой кошки. Но ей больше нравилось дразнить живых рысей, которые шипели и
бранились в клетках. Она хотела бы купить рысь, нет, лучше двух, чтобы
сразиться сразу с обеими в кругу, окруженном высоким забором. В одной руке
копье, в другой - нож, как забавлялся Оттар, будучи юношей. Его левая рука
и грудь носили следы когтей.
Сейчас она не одна, и Оттар не позволит ей такое желанное, но слишком
острое развлечение. Потом, потом... если она не остынет, как остыл сам
Оттар, к подобным детским забавам.
С помощью своих людей, таких же дюжих, как он сам, новгородский купец
раскатывал перед Гильдис длинные куски льняных тканей, толстых, крепких,
отлично пригодных для шитья парусов драккара и для мужского кафтана. И
другие - тонкие, почти прозрачные, необходимые для красивых женщин и
новорожденных младенцев. И льняное волокно, расчесанное, как волосы,
светлое, как косы Гильдис, но еще более нежное.
В складах воска стоял, как невидимый туман, особенный, густой,
плотный, тяжелый и вместе с тем добрый запах. Воск был в бочках, кадках,
больших, как жернова, кругах и в уже готовых свечах, беленных солнцем,
темно-желтых или почти черных, которые побеждают мрак длинных зимних ночей
и делают их короткими.
Деревянные ложки, миски, ковши, кружки, тарелки для мяса и рыбы были
самых разнообразных цен и вида, простые, гладкие и резные, в форме птиц,
рыб и причудливых, небывалых животных, украшенные знаком Солнца в виде
колеса со спицами, Луны, изогнутой серпом земледельца, усыпанные
звездочками, цветами, глазками.
Купец, серьезный, важный и немногословный, медленными жестами
указывал на посуду из глины, бронзы, кованого железа, предлагал ожерелья
из рысьих, медвежьих и бобровых зубов, которые придают силу мужчине и
очарование женщине.
Гильдис не интересовалась складами кож, смолы, сала, вяленого мяса,
копченой и сушеной рыбы.
Жена ярла проходила мимо мечей, боевых топоров, копий, стрел, луков,
кольчуг, бахтерцев, шлемов с наличьями и простых. Это оружие казалось ей
слишком тяжелым, простым, грубым после того, которым торговали арабы и
греки.
Но викинги свиты рассматривали новгородские изделия с интересом
воинов, которым всегда мало того оружия, что уже им принадлежит. Им
нравилась новгородская работа - работа для мужчин, не обязанных думать о
красоте, но желающих побеждать. И Гильдис с уважением останавливалась и не
торопилась, чтобы Рагнвальд запомнил мнения бывалых воинов.
Из темного закоулка за кипами льна новгородцы выносили на свет
длинную тяжелую кость. Она была как клык старого моржа, с желтизной,
изогнутая и тупая на конце. Но такой морж был бы величиной с кита!
- Откуда это? - спрашивал Грам, гладя рукой громадную кость. - Откуда
эти? - повторял старый викинг, указывая на моржовые клыки.
Цены на моржовую кость падали, и до сих пор Грам не сумел выведать
путей, которыми она попадала к хольмгардским купцам.
Новгородец, наблюдавший за Грамом, чтобы понять, серьезный ли перед
ним покупатель, или просто праздный человек, отвечал безразличным голосом:
- В наших землях всего много, наши охотники далеко ходят и добывают
всякого зверя.
...Гильдис не посещала рынки траллсов. Рабы ничтожны, безобразны. И
среди них могли оказаться колдуны низких племен, дурной глаз которых был
бы вреден слабому плоду. Иногда Грам приносил жене ярла понравившиеся ей
вещи, иногда - нет, когда находил цену чрезмерной, а вещь ненужной даже
женщинам. Гильдис не замечала хитростей домоправителя, она забывала
случайные желания, она хотела родить героя и заботливо, настойчиво
погружалась в свое дело, как до нее мать, бабушка и все сорок девять
поколений женщин, отделявших будущего героя от Отца Вотана. И как женщины,
давшие ей мужа, Оттара.
Вечером скальды пели и рассказывали саги о прекрасном Бальдуре,
Могучем Торе, воплощениях красоты и силы, о валькириях, заботящихся о
героях, и о самих героях. В начале ночи приходил жрец и читал заклинания;
женщина повторяла за ним. Не понимая смысла слов, она верила в магическую
силу созвучий.
Жрец чертил пальцем в воздухе знаки могущественных рунир. Он
удалялся, отступая спиной от зачарованной им постели дочери Вотана, и не
забывал оградить рунирами порог, чтобы злые духи не приблизились к Гильдис
в часы сна, когда слабеет воля.
Утром жрец особенными движениями, установленными священным ритуалом,
закалывал белую козу и собирал кровь в бронзовую чашу, зачарованную
знаками рунир, чтобы жена знаменитого нидаросского ярла совершила
очередное омовение.
Так шли дни Гильдис, которая не знала, что Рагнаради свободных ярлов
уже началось.


2

А Оттар знал. Поэтому он не будет строить драккар <Гильдис>.
Великолепный и самый могучий драккар земли фиордов умер, не родившись.
Поэтому-то так и трудились ярл и его кормчие, его лучшие кормчие, сведущие
в морском деле.
Взамен драккара с женской головой и змеями вместо волос будут
построены два драккара, на двенадцать румов каждый, как <Орел>, сын
<Волка> и внук <Змея>, но не похожие ни на них, ни на <Дракона>.
Они будут низкие и узкие, что даст им неслыханно быстрый ход. Чтобы
проходить по мелким рекам и вонзаться в чужие земли так легко, как меч
викинга входит в тело врага, им вредна глубокая осадка. Их днище будет
обшито листами меди, усиленной ковкой, для предохранения от подводных
камней и речных порогов.
А что произойдет в открытом море, в бурю? Волны зальют драккар через
низкие борта, он не сможет идти вместе со старшими. Сможет. У него будет
запасная кожаная палуба. Во время волнения она затянет драккар, как
непотопляемую лодку лапона-гвенна. Но драккар не будет остойчив на волнах,
а парус опрокинет его? Нет, у него будет пустой киль, наполненный
железными брусками. Когда придется входить в мелкие реки, железо из киля
можно извлечь.
Мастера привыкли строить драккары. Обычно ярлы указывают лишь число
румов и украшение носа. Поэтому все ярлы плавают на похожих драккарах.
Новые драккары Оттара будут особенные, как особенным был бы и <Гильдис>.
Поэтому Оттар и его кормчие должны сами вычертить все.
Пусть Гильдис не ступит на палубу драккара ее имени. Зато сын Оттара
и Гильдис будет стоять на двух ногах-драккарах. Оттар назовет их
<Акулами>, это хорошее имя для драккара. Будут две <Акулы> - <Черная> и
<Синяя>, достойные сестры северных морских акул.
После избрания Черного Гальфдана королем нужны драккары, способные
ходить по новым морям и неизвестным рекам.
Выбраны брусья и доски, выпиленные из лучших дубовых бревен с озера
Нево. Дерево выдерживалось несколько лет на складе купца без доступа
солнечных лучей, укрытое от дождя и снега. Доски не имеют сучков,
древоточины и вредной синевы.
Тщательно подобраны медные гвозди и болты новгородского изделия,
закаленные, как железо. Запасены новгородская смола, пряди льна для пазов
и тюленьи кожи для шитья палуб.
Лучшие мастера Скирингссала ждут заказа. Чтобы они не занялись другой
работой, им платят за дни вынужденной праздности. Нидаросский ярл не любит
платить, и он торопится закончить рисунки <Акул>. Но торопится разумно,
без спешки: драккар - это железное оружие викинга. Могущество железа чтил
даже тот глупый народ, который презирал золото.
К Оттару подкрадывался старый Грам. Домоправитель с суеверным
почтением глазел на линии, нарисованные серым свинцом. Вот те особенные
руниры, с помощью которых мысль ярла родит новые драккары!.. И правда,
Грам различал изогнутость борта, ребро... Но он пришел за другим делом.
Грам нашептывал своему ярлу новости, много интересных новостей о
торговых и прочих вещах. У него есть помощники, они, как и сам старик,
бродят у пристаней и причалов, присаживаются к столам в веселых домах,
оплачивая выпивку нужного человека, завязывают знакомства со сторожами
драккаров, барж и складов, болтают с бондэрами, трутся около купцов, не
брезгают поболтать и с траллсом.
Как викинг на драккаре гонится за купеческой лодьей, как собака идет
по горячему следу, так и Грам охотится за тайнами торговли. Его бормотанье
развлекает ярла, и Оттар вслушивается.
- Тебе предлагают сделку на все сало, мой ярл.
- А цена? Нет. Еще рано, нужно ждать. По такой цене пусть отдают те,
кто не может ждать. Мы можем, Грам.
- Домоправитель Эрика Красноглазого просит в долг триста золотых
монет? А обеспечение? Нет, его меха плохи, пусть сам торгует ими, а не
пытается всучить их мне под видом залога. Возьми его серебряную посуду или
гони его домоправителя вон, Грам.
- Явился старый ярл Фиольм с сыном? Чего он хочет? Это дурно, Грам,
что ты заставил его ждать! Пусть он друг Черного Гальфдана, следует
соблюдать приличия. Что ему нужно? Броню? Принеси одну из тех, которые
сделал траллс, собиравшийся умереть и изменивший свое желание. Уже
показывал?
Оттар выходит к знатным покупателям. Они обнимаются, пьют вино из
одного ковша, лучшее вино горда Оттара.
Нидаросский ярл предупреждает старого Фиольма, что к весне цены на
доспехи и оружие еще повысятся, как всегда, что, назначив указанную цену,
он терпит убыток против будущих цен. Тщетно. Покупатели уходят не
сговорившись. Но Оттар знает, что завтра они или придут сами, или пришлют
золото с домоправителем. Он присмотрелся к Фиольму. Такой отец не откажет
сыну.
Старый Грам все время твердит, что Черный Гальфдан и его друзья
скупают оружие, много оружия. Следует заказать после первых <Акул> еще
две. Золота хватит, и нечего его жалеть. В Македонии жил король Персей,
дальний потомок Великого Александра. Он поскупился потратить свои
сокровища на постройку драккаров и наем воинов. Римляне победили выродка
Персея и взяли его золото. Скряги копят деньги для своих врагов.


Глава вторая

1

Этой зимой мастера-судостроители получили немало заказов на новые
драккары, и Оттар не напрасно начал платить за свои <Акулы> до начала
постройки. Все ярлы, кроме Оттара, проявляли обдуманную требовательность
лишь к формам украшений.
Что касается торговли, то ярлы вели свои дела с возможной для каждого
расчетливостью и старались не продешевить. Взятые в добыче золото,
серебро, бронза, оружие, ценные вещи, ткани легко распределялись по долям.
Но продукты охоты на морских зверей, траллсов и другие тяжелые товары было
не так-то просто немедленно раздать по рукам. Сначала следовало их
продать, а потом разделить на доли между викингами-участниками и ярлами,
владельцами драккаров.
По обычаю, по естественному праву торговля была делом ярла. Его
нерасчетливость вела к уменьшению долей, заранее подсчитанных викингами,
вызывала недовольство викингов и их переход к другим ярлам. В Скирингссале
викинги проводили время в распутстве и кутежах, обогащая купцов и
содержателей веселых домов. Спустив первую добычу, викинги требовали от
ярлов остальные доли. И многие ярлы были вынуждены решать трудную задачу:
и торговать без потерь, что требовало выдержки, и снабжать нетерпеливых
викингов деньгами, для чего следовало иметь хорошие запасы денег и
ценностей. Запас истощался, и начинались займы на тяжелых условиях.
К услугам Оттара прибегали и Мезанг, владетель Танангергамн-фиорда, и
Агмунд, хуммербакенский ярл, и ярл Гардунг из Сельдбэ-фиорда. Займы были
краткосрочные и под надежное обеспечение. Эрик Красноглазый уже лишился
своей серебряной утвари. Это было обычно среди ярлов, и Эрик не сердился
на Оттара.
Свое свободное время ярлы тратили на такие же развлечения, как
викинги. Богатый нидаросский ярл не испытывал общих затруднений, его
викинги всегда имели деньги, а Оттар все свое время тратил на <Акул>.
Шла вторая четверть зимы, дни увеличивались. Остовы <Акул> уже были
видны. Оттар и его кормчие неусыпно следили за работой. Стремясь к тайне,
Оттар приказал не подпускать посторонних к верфи: недобрые люди могли
произнести тайные слова и взглянуть черным глазом, что повредило бы
<Акулам>. В действительности ярл не боялся порчи - он не хотел появления
подражателей.
Оттар уже не помнил о полученном на тинге в Сигтуне приглашении ярла
Гольдульфа, - на обратном пути Гольдульф так и не сказал ничего ясного. Но
сёмскиленский ярл не забыл нидаросского.
Ярл Гольдульф не имел своего горда в Скирингссале и прислал Оттару
приглашение в горд ярла Ската, владельца Лангезунд-фиорда.
Сани Оттара катились легко, к Лангезунд-фиорду вела хорошо наезженная
за зиму дорога вдоль берега. В сторону отходили тропы к усадьбам бондэров.
Часто путь пролегал через поселения.
На берегу виднелись оставленные на зиму рыбачьи шалаши, шесты для
развешивания сетей и припорошенные снегом днища лодок, перевернутых на
катках.
Зима держалась теплая, стыли полыньи с тускло-маслянистой водой.
Трещины рассекали лед, уходили так далеко, как только мог различить глаз.
Вдали небо было густо-серое с зеленым оттенком. Там неутомимое морское
течение вырыло широкие промоины.
Лангезундскому ярлу Скату принадлежала небольшая часть обширного
фиорда. Около узкой, затянутой ноздреватым льдом бухты несколько человек
лениво возились с вытащенными на берег двумя малыми, на восемь или девять
румов, драккарами, заменяя доски попорченной обшивки. Третий драккар,
больший, стоял на воде. Лед кругом него был разбит.
Общая проезжая дорога пересекала землю ярла Ската. Возвышенности
мешали объезду, и посторонние, по праву обычая, возникшего, возможно, еще
до того, как предки Ската утвердились в фиорде, ездили через его владения.
Если бы кто-нибудь чужой осмелился проехать Нидаросом!.. Оттар думал
о времени, когда из Лангезунда вышел первый викинг на своем первом
драккаре. Он был слишком слаб, чтобы заставить соседей проложить другую
дорогу, и хотел жить мирно в своем горде. Потом он сделался сильнее, но
усилились и они, бондэры. Так было и так продолжается до настоящего дня.
Но что будет завтра?
Мысли о решившем судьбу свободных ярлов тинге и о короле бондэров
Черном Гальфдане не оставляли Оттара.


2

В горде ярла Ската Оттар нашел большое общество. Энергичному
Гольдульфу удалось собрать цвет князей фиордов. Короли открытых морей
блистали роскошью костюмов и драгоценных украшений, награбленных во всех
известных странах, куда ярлы сумели добраться.
Свободный владетель Харанс-фиорда ярл Альрик отличился своим
последним набегом на Валланд. Он поднялся по Сене, испугал Париж и без боя
взял хороший выкуп с города.
Завидовавшие всем и каждому владетели Беммель-фиорда братья Гаук и
Гаёнг утверждали, что выкуп был не так уж велик, как хвастался Альрик.
Быть может братья были правы. Они вслед за Альриком вошли в устье Сены, но
не поднимались до Парижа, ограничившись грабежами и ловлей траллсов по
притокам Сены - Эптэ, Анделль и Моретти.
Зигфрид Неуязвимый, владетель Расваг-фиорда, носил эту кличку за то,
что вышел без царапины из десятков сражений и сотен стычек. Он держался
вместе с ярлом Брекснехольм-фиорда Гангуаром Молчальником и
хуммербакенским ярлом Агмундом. Они истекшим летом втроем напали на южных
саксов в устье реки Темзы, и каждый из них отверг подарки саксов,
пытавшихся расстроить союз ярлов. После первых успехов викингов саксы
собрались с большими силами и потеснили ярлов. Однако Зигфрид, Гангуар и
Агмунд успели построить на берегу скользкий и крепкий вал из ободранных
туш скота, захваченного у саксов, и сумели удержаться в кровавом
укреплении, пока на драккары не была погружена вся захваченная добыча.
Владетель Ретэ-фиорда ярл Балдер по прозвищу Большой Топор,
получивший эту кличку от излюбленного им оружия, обладал необычайной силой
рук. Дикий среди диких, он был одет в кафтан из толстой кожи, обычно
служившей для подкольчужных рубах, на котором были нашиты золотые и
серебряные кресты, награбленные в валландских и саксонских храмах. Крестов
было так много, и нашиты они были так густо, что кафтан Балдера мог
заменить бахтерец.
Длиннобородый Балдер искоса поглядывал на владетеля Лаудсвиг-фиорда
Гаральда, прозванного Прекрасным. Единственный из всех Гаральд брил усы и
бороду, как римлянин. Он носил длинную красную одежду, в которой можно
было узнать мантию римского епископа. А череп епископа, оправленный в
золото и превращенный в чашу, висел на цепочке у пояса Гаральда.
Предприимчивый Эрик Красноглазый, который имел от рождения белые как
снег волосы и глаза странного красного цвета, Мезанг, Эвилл, Ингуальд,
Скиольд, Адиль, Гальфсен и Гунвар, о походах которых было бы слишком долго
рассказывать, окружали ярла-скальда Свибрагера, владетеля
Сноттегамн-фиорда. Свибрагер был знаменит своим даром слагать песни и
памятью, хранившей сто тысяч строк воинственных и священных сказаний-саг о
богах и героях.
Собрание не обошлось и без хаслумского ярла Фрея, который, дав слово
датскому ярлу Рагнару, хотел узнать выгоды иного предприятия.
Самыми молодыми были владетели Норангер-фиорда Ролло и Ульвин-фиорда
Ингольф. Каждому из них было лет по двадцати. Они особенно горячо
приветствовали двадцатишестилетнего Оттара.
Двое суток старый Скат развлекал себя и гостей. В ненасытных желудках
конское мясо смешивалось с новгородской икрой, с копченым лосем, с
медвежатиной, олениной, репой, тетеревятиной, крепкосоленой говядиной,
жирными дикими гусями, утиными потрохами, рубленными со стручковым перцем,
жаворонками, засоленными с лета вместе с гвоздикой, мятой и луком.
Острые и соленые блюда сжигали рты и палили неутолимой жаждой. Ее
заливали пивом, варенным на фризонском ячмене с саксонским хмелем,
новгородским медом, винами, награбленными в Валланде и в еще более далеких
странах. Все казалось пресным и, в попытке найти лучшую смесь, в один ковш
лили ширазское янтарное вино, кислое валландское пиво и бросали горсть
соли.
Викинги выбивали о доски столов мягкий желтоватый мозг берцовых
костей; руками, привычными к веслу и черными от смолы, которая сделалась
частью огрубелой кожи, ломали красные панцири раков, крабов и колючие латы
омаров и лангустов. Рвали соленую и копченую рыбу, выхватывали пальцами
устриц из раковин и поглощали подряд все, что без всякого порядка тащили
на столы перепуганные траллсы.
В общей зале горда пылали два ряда очагов - и для тепла и для света.
Под крышей стояло густое облако дыма, медленно вытягивающееся наружу через
продух. Крики людей, научившихся разговаривать в открытом море, были бы
нестерпимы для всех ушей, кроме их собственных.
Жир, сало и сок текли по бородам и рукам, заливали ожерелья,
браслеты, перстни, пропитывали кафтаны из дорогих цветных сукон. Царило
бешеное веселье, к гостям Ската спустилась Валгалла.
И желание есть и желание пить казались беспредельными. Особенно пить,
как в море с пустыми бочонками для воды после нескольких дней гребли.
Многие из участников пира умели утолить сухой жар глотки кровью взятого в
набеге траллса, - напитком героя, по словам скальда.
Но здесь хватало всего и всем... Горькую кислоту разных сортов пива
уже не отличали от острой шипучести меда, терпкости валландских вин и
сладости греческих.
Гаральд Прекрасный освобождал место для новых кусков и новых чаш по
способу утонченных римлян - с помощью гусиного пера. Ему подражали Эрик
Красноглазый, Фрей, Ролло и Альрик.
Другие ярлы полагались на естественную бездонность своих могучих
желудков. Когда же они оказывались переполненными, то вестфольдинги
действовали с неописуемой непринужденностью. Пир был пиром <героев>,
праздником королей открытых морей, потомков Вотана.
Валгалла, Валгалла! Танангергамнский ярл Мезанг вскочил в восторге,
сорвал меч с ближайшего столба и, яростно притопывая ногой, вызывал
молодого ярла Ролло на равный бой. <Не нужно щитов и броней! Изрубим друг
друга на куски. А ну, несколько ударов в полную силу викинга, а потом
опять есть и пить!..>
Хороший хозяин умеет предусмотреть также и общеизвестные опасности
пира. Среди гостей были размещены викинги Ската. Хотя это было немалым
подвигом, но они лишь притворялись, что пьют. Их настоящей задачей было
следить за порядком, охраняя гостей от них самих.
Перенесшийся живым в Валгаллу ярл Мезанг видел валькирий в дымном
облаке под крышей зала, а его в это время валили на скамью и выворачивали
рукоятку меча из ослабевших, но цепких пальцев. А потом насильно, через
кожаную воронку, служившую для пытки водой, накачивали крепким вином, пока
благородный ярл не заснул, как мирный морж на солнце.
В другом углу бдительные охранители пира успевали вовремя помешать
владетелю Ретэ-фиорда Балдеру, который тянулся к топору с блеском менее
героической и еще более опасной страсти к убийству в воспаленных глазах.
Сноттегамнский ярл-скальд Свибрагер воспевал свои подвиги в
великолепных стихах, но едва слышал собственный голос.
Опьянев до предела, гости засыпали. Их оттаскивали, как туши
медведей, и укладывали в стороне под присмотром, чтобы они не задохнулись
или их случайно не задавили ногами или весом тела другие пирующие.
Харансфиордский ярл Альрик для шутки схватил траллса, наливавшего ему
вина, прижал коленом и переломил спину.
В залу вбежали рабыни. Среди огней очагов, в дыму, они плясали с
непонятными возгласами, которые протыкали как иглой общий гам. Смутные
призраки для одних, соблазн для других, менее пьяных или более крепких...
Рабыни были взяты Скатом под залог у арабских купцов, как обычно.
К плясуньям тянулись руки людей, привыкших к убийству, с желанием не
то обнять, не то изувечить.
Возвращая рабынь, ярлы рассчитывались подневно, а когда одна из вещей
бывала сломана, ее цена удерживалась из залога.
На третий день утомились самые сильные. Пир утихал, и общая зала
горда превратилась в спальню.


3

Оттар пил меньше вина и пива, чем другие ярлы и викинги, поэтому он
очнулся раньше многих и лучше помнил подробности пира. Он с удовольствием
выпил холодного пива, поднесенного мажордомом Ската.
Старый викинг Хуг был Грамом в горде лангезундского ярла. Он проводил
гостя из зала.
Пока ярлы пировали, погода успела измениться. Прояснело, похолодало,
обильный иней усыпал деревья. По дороге двигалось несколько саней и бежали
люди с высокими санками на лыжах-полозьях. Дорога проходила близко, и
хруст снега доносился до слуха Оттара.
- Бондэры? - спросил ярл у мажордома.
Хуг принялся жаловаться на соседей. Да, не стало прежних хороших
отношений между викингами и бондэрами. Прежде бондэры охотно давали
викингам страндхуг в надежде, что и им что-либо перепадет после набега. И
перепадало. А если ярл ничем не делился, бондэры молчали, боялись. Нет,
они не смели поднимать голоса.
- А теперь они во всем находят повод для недовольства. Им не
нравится, что ярл обрабатывает поля траллсами, не нравятся мастерские
горда, не говоря уже о страндхуге... - Хуг признался, что Скат уже много
лет не берет с соседей страндхуг. И все же они кричат. Не страндхуг, так
цены на хлеб и товары, которые, видите ли, сбивают ярлы!.. Хуг считал, что
лучше было бы сильнее жать на бондэров. Он не одобрял Ската, облегчившего
соседей от страндхуга.
- Что же будет дальше? - спросил старика Оттар.
Хуг с недоумением посмотрел на нидаросского ярла.
- Как это, что будет дальше?
- Да, что будет через год, через два? Через десять? Что ты думаешь о
будущем и что думает твой ярл? - втолковывал мажордому Оттар.
- Будет, как было, - ответил Хуг, наконец поняв вопрос. - Бондэры
сами по себе, и ярлы сами по себе. Будут ссориться по-прежнему. Так было,
так и будет.
Оттар глядел на фиорд, на дорогу. Фиорд был такой же, наверное, как в
те времена, когда Отец Вотан ходил по этой земле. Нет. Берега фиорда
поднимаются вместе со всей землей племени Вотана. Берег, на котором лежат
два малых драккара Ската, был когда-то под водой. А вот дорога появилась
недавно.
Хуг исчез и заботливо вернулся с новым ковшом пива. Оттар пил, думая
о тупости стариков, которые всегда уверяют, что в дни их молодости все
было лучше, чем теперь, но сохраняют глупую уверенность в неизменности
окружающего их мира. Стоило видеть столько перемен!..
Сёмскиленский ярл Гольдульф подошел к Оттару и обнял, приветствуя
брата-ярла, как хозяин гостя, с хорошим пиром и отдыхом. Гольдульф был
всегда искателен и любезен. В горде старого бездетного Ската он был своим
человеком.
- Вскоре мы приступим к тому, для чего собрались, - сказал Гольдульф,
предупреждая вопрос Оттара.


Глава третья

1

Ярл Скат, хозяин и старший возрастом, сообщил своим гостям:
замышляемое предприятие требует тайны! Нужна клятва! Скат просил ярлов
поклясться: священные слова не свяжут ярлов ничем, кроме молчания.
Участники пира подбодрились вином. Удобно разместившись в зале, они с
интересом ожидали продолжения. Присутствовали двадцать три ярла со своими
кормчими и телохранителями. Входы охранялись.
Нет сомнения, предстоит обсуждение выгодного, выдающегося похода.
Ярлы поклялись хранить тайну своим оружием и Вотаном. Такие клятвы не раз
давались и не раз нарушались. Как только вмешивались непосредственные
соблазны выгоды, повторялась история предательства Рёкина Грольфом. Однако
просьба ярла Ската никому не показалась легкомысленной. И каждый свободный
ярл дал клятву вполне искренне и думая сдержать ее.
Встал Гольдульф. Он унаследовал два драккара от брата своего отца,
тоже Гольдульфа, который потерял сыновей в набегах и, не успев оставить
мужского потомства, был сам убит в Хольмгарде.
Гольдульф начал с подсчета боевой силы собравшихся свободных ярлов.
Столь же опытный купец, как воин, Гольдульф умел высчитать стоимость
любого товара применительно к другому: <сложить лен с траллсом>, по
поговорке викингов. Сёмскиленский ярл обладал отличной памятью на цифры.
- Высокочтимый и могущественный, великолепный и непобедимый владетель
фиорда Лангезунд, свободный ярл Скат, - говорил Гольдульф, начиная со
старшего, - обладает тремя драккарами, и с ним в поход может выйти двести
тридцать один викинг.
Гольдульф взглянул на Ската, и тот утвердительно ударил по столу
кулаком.
- Высокочтимый и могущественный, великолепный и непобедимый владетель
Харанс-фиорда, свободный ярл Альрик обладает четырьмя драккарами, и за
ярлом идут почти четыреста викингов, - продолжал Гольдульф.
Он избегал изменять слова из опасения задеть раздражительное
самолюбие ярлов. Величание одного следовало точно отнести к другому, во
избежание иногда весьма опасных осложнений. Несмотря на однообразие речи
Гольдульфа, все слушали его с вниманием: в боевой силе ярлов происходили
изменения, и было интересно знать, кто и на каком месте находится сегодня.
Дойдя до Оттара, Гольдульф назвал шесть драккаров и семьсот тридцать
викингов. Слова сёмскиленского ярла вызвали общее удивление и восклицания
недоверия. Не говоря уже о таких ярлах, как Скат и Альрик, которые вдвоем
были слабее одного Оттара, боевая сила нидаросского ярла выдвигала его на
первое место среди сильнейших. И, кажется, никто, кроме Гольдульфа, не
знал об этом. Владетель Расваг-фиорда Зигфрид Неуязвимый спросил:
- Не ошибся ли ярл Гольдульф? В Нидаросе было четыре драккара!
Оттар молчал, будто его это не касалось. Чутьем человека, который
всегда настороже, он ощущал общее отчуждение. Зигфрид задал свой вопрос,
не стараясь смягчить недоброжелательство тона.
- Нет, я нисколько не ошибся, - ответил Гольдульф. - Наш друг
свободный ярл Оттар, почтение к которому равно его могуществу, а
великолепие - его непобедимости, действительно обладает сегодня четырьмя
пенителями морей. Но к весне он будет иметь еще два. Наш друг Оттар
мужественно скромен и не говорит сам о новых драккарах. И число его
викингов непрестанно увеличивается.
В пышных словах, как в брюшке осы, пряталось тонкое жало. Гольдульф
намекал, что хотя посторонние и не допускаются в мастерские, но тайна
Оттара не секрет для осведомленных людей.
По лицам ярлов было видно, что большинство завидует Оттару - и его
драккарам и влечению к нему викингов. По-своему они были правы. Оттар все
время умножал свою дружину за их счет.


2

Объявленный Гольдульфом итог сил двадцати трех собравшихся ярлов
составил семьдесят восемь драккаров и десять с половиной тысяч викингов.
Повторив эти цифры несколько раз, Гольдульф снабжал их цветистыми
сравнениями, чтобы они вошли в головы ярлов, как стрела между ребер. Затем
сёмскиленский ярл начал красноречиво прославлять силу, способную совершить
все. Перебирая все маршруты набегов, Гольдульф не сомневался, что на любом
пути сообщество ярлов ожидал успех, полный успех.
Они могут легко взять даже знаменитый Рим, где изнеженные богачи
купаются в лучших винах и живут в белых как снег каменных домах около
незамерзающего моря, всегда теплого и удобного для мореплавания. Можно
захватить и второй, Восточный Рим, - Константинополь, столицу греков,
которая ничуть не хуже первого, но...
И Гольдульф начал оспаривать самого себя. В Константинополь можно
попасть через Хольмгард, что удобнее. А вообще, чтобы добраться до всех
этих южных стран, приходится грести месяцы и бороться с ветрами и
течениями. Там бури, приближения которых не угадает ни один кормчий.
Неизвестные воды полны опасных мелей и камней. А солнце в пути жжет все
сильнее, от него нет спасения, как от холода и дождя под козьей шкурой.
Мускулы викингов растают от пота, как сало на сковороде.
<К чему это? - думал Оттар. - Какая у него цель?>
На лицах ярлов Оттар читал успех красноречия Гольдульфа. А
сёмскиленский ярл продолжал описания южных болезней, которые покрывают
тело черными нарывами, и викинг, заболев утром, вечером уже мертв. Или -
опухают суставы, кожа покрывается белой мукой, и у живого человека
отваливаются пальцы. Или - из тела кровь вытекает сама собой, и викинг
гибнет без одной раны на теле.
<Агмунд, Скат и Альрик слушают спокойно, а другим уже надоело, -
отмечал про себя Оттар. - Очевидно, эти трое знают причину болтовни
Гольдульфа>.
После Гольдульфа встал Альрик.
- К чему нам Рим? - спросил он. - К чему искать так далеко богатство?
Разве совсем вблизи нет богатых городов и стран? И таких, куда легко
плыть?
- Да! - закричал Агмунд. - Я знаю такое место! Хольмгард.
- Хольмгарду конец! - закричал Скат и так ударил кулаком по столу,
что разъехались грубо сколоченные доски.
<Так вот куда они клонили! Понятно и требование клятвы молчания, -
думал Оттар. - О набегах на запад и на юг можно кричать всю зиму в веселых
домах Скирингссала. Кто узнает и кто угадает, куда воткнется пущенная в
небо стрела? А Новгород близок. Гнездо шершней накрывают сразу, и только
дурак дразнит заранее его воинственных обитателей>.
Не отвлекаясь криками ярлов, которые заговорили все сразу, Оттар
мысленно взвешивал возможности. Русские привыкли видеть у себя драккары
мирных для них вестфольдингов. Город богат. При единстве действий и
достаточных силах можно суметь ограбить город и уйти, спалив и город, и
русские лодьи. Предложение понравилось нидаросскому ярлу. Но до весны еще
далеко. После вспышки одобрения ярлы затихли. Начнется обсуждение
подробностей похода и выборы конунга - временного короля сообщества.
- Но это еще не все, благородные ярлы, - неожиданно заявил Агмунд. -
Мы дали клятву молчания, дабы не встревожить русских. Но первое увлечение
славой пройдет, и вы подумаете, что все же Хольмгард очень силен. И это
правда. Однако медведь, который встает на задние лапы, менее опасен для
викинга, чем тот, кто нападает вепрем. Но медведь, который неподвижно ждет
охотника, открыв ему сердце, что вы скажете о такой охоте, ярлы?
Никто не понял Агмунда, но все насторожились. Встал Альрик. В общей
тишине, не напрягая голоса, владетель Харанс-фиорда сказал:
- Нас ждут там, ярлы. Мы имеем в Хольмгарде друзей, и это вторая
тайна.
Альрик рассказал о знатном жителе Хольмгарда ярле Ставре и его
друзьях. Они зовут ярлов, чтобы усмирить с их помощью своих бондэров.
- Ярл Ставр хочет, чтобы мы послужили ему. Он хочет с нашей помощью
держать Хольмгард в повиновении, - говорил Альрик. - Имя Ставра - это
третья тайна, ярлы.


3

Не смеялись только самые мрачные, как Зигфрид Неуязвимый - расвагский
ярл, Гангуар Молчальник из Брекснехольм-фиорда и Балдер Большой Топор из
Ретэ-фиорда, которые вообще не умели смеяться. Все остальные хохотали над
хольмгардским сухопутным ярлом Ставром, который - ха-ха! - собирался
оседлать, их, свободных королей открытого моря.
Улыбался и Оттар. Сюда стоило приехать. Бесспорно, это правда, и
Ставр с его намерениями существовал. Ни Агмунд, ни Альрик, ни даже
Гольдульф, не говоря о тупом Скате, никогда не додумались бы сами до мысли
не только ограбить, но и захватить Хольмгард. Под их толстые черепа эту
мысль забили извне.
Захват Хольмгарда, это захват и Гардарики - страны богатых русских
городов. Здесь ярлы могли бы выкроить себе громадные владения с
состоятельными данниками, не лапонами-гвеннами. Помощь изнутри облегчит
захват, даст возможность удержаться. А потом покоренный народ привыкнет.
Почему же ни Рёкину, ни ему, Оттару, не пришла такая мысль? На
мгновение Оттар почувствовал себя униженным. Но нет! Его намерения
сделаться королем викингов и повелителем мира выше всех других замыслов, и
эти ярлы никогда не поднимутся до него!
Ярлы обсуждали, кому быть конунгом. Для приличия назывались имена
всех, кто присутствовал. Назвали и владетеля Нидароса. Каждого
приветствовали криками одобрения. Для начала всегда происходил этот
своеобразный обряд, перекличка, чтобы никого не обидеть.
В этом сообществе Оттар был сильнейшим, но он понимал, что у него нет
надежды сделаться конунгом. После смерти Рёкина нидаросский ярл не
принимал участия в общих предприятиях, он воевал для себя и один. Ему еще
предстояло пройти испытание общего дела. В сущности, это справедливо.
Перебрав все имена, ярлы как будто забыли о деле. Они перебрасывались
замечаниями о предстоящем походе. Кто-то потребовал вина, некоторые
зевали, как собаки перед выходом в поле. На самом деле волнующая игра лишь
начиналась. Ждали, кто рискнет первым назвать настоящего кандидата.
Решился чей-то кормчий:
- Гаук и Гаёнг!
Никто не подхватил предложение. Хитрый Агмунд немного выждал и
повторил имена братьев, но безуспешно. Гаук и Гаёнг, владетели
Беммель-фиорда, не будут конунгами.
Через минуту был назван ярл Альрик. Его как будто поддержали, но
явным меньшинством. Потом закричал молодой ярл Норангер-фиорда Ролло:
- Оттар! Оттар!
Ролло вторил Ингольф, ярл Ульвин-фиорда. Самые молодые из всего
сообщества, они тщетно пытались увлечь ярлов. Вновь наступила пауза.
Рискнул Гольдульф:
- Скат - конунг!
Сначала никто не отозвался. Был ли это знак отказа? Ярлы
переглядывались. Балдер Большой Топор, который глухо ворчал, когда назвали
Оттара, одобрительно кивал. Владетель Танангергамн-фиорда ярл Мезанг
выкрикнул:
- Скат, Скат! - И имя лангезундского ярла было подхвачено как эхом.
Ярлы вставали, повторяя имя хозяина, и увлекали тех, кто еще не решился.
Скат был избран.
Оттар предчувствовал подобный выбор, но не смог удержать гримасу
презрения. Чтобы избежать розни, чтобы никого не обидеть, чтобы никому не
дать настоящей власти, они выбрали своим конунгом старого, жадного,
глупо-самонадеянного лангезундского ярла.
Скат с тремя медленными драккарами, из которых два были ровесниками
нидаросского <Змея>, но никогда как следует не чинились; Скат, вечно
твердивший, что викинг должен решать во время боя, не обременяя себя
предварительными размышлениями, проповедник мудрости кулака, а не головы,
этот глупый Скат - конунг!
У него едва хватит ума и влияния, чтобы кое-как начать поход. Конунг,
которого на следующий день после первой удачи или неудачи перестанут
слушаться. Удобный конунг...
Оттар направился к выходу. Больше ему здесь делать нечего, он не
пойдет на Хольмгард.
- Нидаросский ярл уже покидает нас? - спросил Гольдульф. - Нам
придется еще выслушать конунга и ярлов, условиться.
- Ты известишь меня.
- Значит ли это, что ты отказываешься?
- Мне нужно обдумать.
- Нидаросский ярл всегда обдумывает, и никогда его нет, когда все
собрались! - крикнул хаслумский ярл Фрей, который уже забыл свое обещание,
данное датскому ярлу Рагнару.
У двери Оттару преградил дорогу викинг Овинд, брат крови и
телохранитель владетеля Дротнингхольм-фиорда ярла Скиольда. Овинд дерзко
сказал Оттару:
- Нидаросский ярл презрительно смеется, когда выбирают конунга. Он
предпочитает сманивать викингов у других ярлов!
Ярл Скиольд был приятелем ярла Грольфа, чем и объяснилось
оскорбление. Не отвечать Овинду значило признать себя нидингом, трусом.
Оттар сбросил плащ и выхватил меч, приглашая Овинда на поединок. Но
викинг бросил на пол свой меч, не вынимая его из ножен. Стягивая кафтан,
он заявил Оттару:
- Я предлагаю тебе <простой бой>!
- Круг! Круг! - кричали со всех сторон. Чтобы очистить место,
отбрасывали столы и скамьи. <Простой бой> был одним из самых острых
развлечений: противники имели право терзать и убивать один другого любыми
приемами, но только голыми руками. Ярлы спешили объявить ставки и заклады.
Овинд ссутулился и вытянул обе руки, как клещи. Богатырь был на
голову выше Оттара и рассчитывал на бесспорное преимущество длины рук и
роста. Казалось, что взрослый ловит мальчишку. Ставки на Овинда сразу
подскочили.
Противники выжидали к удовольствию присутствующих. Сам Овинд сейчас
не был склонен легко оценить Оттара. Нидаросский ярл, конечно, уступал ему
в росте и в весе, но его обнаженный торс оказался точно высеченным из
камня...
А Оттар, для которого схватка была навязанной необходимостью, хотел
раздразнить Овинда и лишить его самообладания. Овинд обильно опохмелился,
это помешает ему быстро соображать и действовать.
Ярл метко плюнул в лицо Овинда, - правила <простого боя> разрешают
все, - прыгнул, достал до лица викинга кулаком и отскочил, ловко
увернувшись от опасных рук.
На белом, как молоко, плече молодого ярла выступили глубокие ссадины
от когтей богатыря, а лицо Овинда сразу залилось кровью из рассеченной
левой брови.
Разъяренный страшным оскорблением и первой неудачей Овинд пошатнулся,
невольно схватившись за глаз, ослепленный кровью. Правой рукой он указал
на ближайший столб.
- Об этот! - крикнул он, желая сказать, что разобьет Оттара об опору
крыши, как только схватит его.
Но прежде чем он успел сообразить, нидаросский ярл вцепился в
протянутую руку, рванул богатыря, вонзил большой палец своей руки в орбиту
его здорового глаза, - сильный, но рискованный прием, - присел с ловкостью
рыси и дернул Овинда за щиколотки. Богатырь упал навзничь. Оттар дважды
ударил побежденного ногой в висок.
Овинд раскинул руки, подогнул ноги и замер. <Простой бой> кончился
смертью богатыря в несколько мгновений. Раздались возгласы восхищения.
Норангерский ярл Ролло и ульвинский ярл Ингольф, забыв о состоявшемся
выборе, кричали:
- Оттар конунг, Оттар конунг!
Их усилия были по-прежнему тщетны.
Больше никто не бросил вызова нидаросскому ярлу, и он покинул горд
Ската.


Глава четвертая

1

Приближалась весна. Тинг отменил страндхуг. Тинг принял закон о
вечном изгнании каждого викинга, который хотя бы попытается выжать
страндхуг из берегового бондэра. Тинг вновь строго угрожал объявлением вне
закона каждому свободному ярлу, кто дает притон изгнанникам.
Черный Гальфдан обещал обуздать свободных ярлов. Бондэры поклялись
слушаться короля.
В веселых домах Скирингссала ярлы и викинги издевались над Черным и
бондэрами.
Несколько викингов и охваченных военным безумием берсерков
набросились на Черного, когда он проезжал по лесной дороге. Король был
легко ранен в лицо, его сын Гаральд - в руку, а нападавшие перебиты.
В мошны купцов и содержателей веселых домов уплывали последние
остатки добычи викингов. Все чаще вспыхивали злобные драки, чаще
устраивались в кругу ожесточенные поединки на равном оружии. Несмотря на
бдительность охранителей порядка, выгорел один из кварталов веселых домов,
подожженный разоренными кутилами.
Викинги с нетерпением ждали весны. Говорили о походах на запад, на
острова, говорили о датском ярле Рагнаре и великом походе могучего
сообщества ярлов с конунгом Скатом. О Хольмгарде никто не заикался.
Нидаросский ярл выгодно сбывал свои товары. Он вел торговлю лучше
других, имел больше товаров, охотно давал золото и серебро под хорошие
заклады, которые всегда оставались в его пользу, и щедро наделял своих
викингов. Викинги Нидароса были богаче многих и многих, перед ними
заискивали те, у кого уже опустел карман.
Приближалась весна. Чаще и чаще в горде Оттара появлялись гости,
чужие викинги, готовые покинуть своих ярлов. Они приходили и группами,
связанными кровавым побратимством, и поодиночке. Каждого встречало
широкое, обдуманно внимательное гостеприимство. Для гостей здесь не жалели
вин, приправленных греческими пряностями, и лучшего новгородского меда, и
крепкого пива.
Богатый горд, очень богатый. Нидаросский ярл понимает викинга, он
великодушен и прост, не то что Скат, Гольдульф, Агмунд, Зигфрид, Гангуар,
Мезанг или Альрик.
Уже больше ста викингов перешли к Оттару. В общей зале горда новый
товарищ перед огнем очага вкладывал в руки ярла свои руки в знак
послушания и верности и клялся великими богами. Он вручал ярлу свой меч.
Ярл возвращал оружие и клялся свято соблюдать интересы викинга, клялся
защищать его всегда и от всех, также против любых приговоров тинга и
против короля. Приносили весло драккара, повторяли с ним тот же обряд, и
присутствовавшие сопровождали возгласы торжественных обещаний ударами в
щиты и криками:
- Мы слышали! Мы видели! Клятва! Клятва!
- Вотан слышал! Вотан видел! Клятва! Клятва!
<Черная> и <Синяя Акулы> получили гребцов-воинов. К Оттару пришло бы
еще больше викингов. Мешало сообщество двадцати двух ярлов. Его участники
сулили викингам неслыханную добычу на Юге.
Теплые западные ветры ломали рыхлеющий лед в Скирингссальском фиорде
и в открытом море.
- Ты будешь слушать, Грам, будешь слушать, - напоминал Оттар своему
мажордому.
- Да, да, да, - мотал безобразной головой старый однорукий викинг. -
Как всегда, как всегда. Я буду знать все, все, - твердил Грам.
- Больше чем всегда. Оставь купцов в покое, Грам. Слушай и знай, что
будет делать Черный. Сумей знать о нем все.
- О-ах! Черный Гальфдан, проклятый. Да, да.
Король и его друзья скупили много оружия. Новгородские купцы сделали
этой зимой выгодные дела с Гальфданом Черным и его сторонниками. Бондэры
посылали своих сыновей к королю.
- Ты возьмешь у мастеров мою третью и мою четвертую <Акулу>. Не жалея
золота, - не смей скупиться! - ты найдешь гребцов. И ты успеешь послать
мои <Акулы> в Нидарос, когда будут вести. Если будут...


2

Молодой владетель Норангер-фиорда ярл Ролло навестил Оттара в
Скирингссале. Гость отказался от предложенного традиционного
гостеприимства - дружеского пира и танцовщиц:
- Нет, я пресыщен пьянством и обжорством. Эта зима длится бесконечно.
Я хочу беседы, она интереснее вина и женщин.
Ролло вертел на указательном пальце толстый золотой перстень со
светлым камнем, сиявшим даже в пасмурный день.
Владетель Норангера родился лет на шесть позже Оттара. Еще короткая
рыжеватая бородка сливалась с подстриженными надо ртом мягкими усами.
Вьющиеся локоны удлиняли лицо, истощенное кутежами и потерявшее за зиму
морской загар.
Норангерский ярл напомнил Оттару изображение какого-то бога, которому
молятся франкские жрецы в женских платьях с бритым теменем. Оттара
располагали к Ролло и бескорыстная восторженность перед ним, Оттаром, и
ощущение какой-то внутренней общности. Этот молодой человек не был
соперником, как хитрый Гольдульф, завистливый Альрик, пышнословный
Свибрагер - скальд-ярл, дикий Балдер Большой Топор, как злобно
недоверчивая пара друзей - Зигфрид Неуязвимый и Молчальник Гангуар.
- Будь таким гостем, как хочешь, ярл, и выбирай развлечения по своему
вкусу, - заметил Оттар. - Ты устал? Рёкин утомлялся и скучал от забав. А
мы молоды. Пиры и быстрая смена молодых рабынь веселее, чем сидение на
румах. Араб Ибн-Малек и грек Саббатиус имеют женщин, обученных
поразительным образом. Наши отцы не знали, что любовь можно сделать такой
неожиданно искусной. Не хочешь ли?.. Ты еще успеешь летом повертеть
веслом, викинг.
- Драккар движется веслами. Меня уже тошнит от женских животов, -
возразил Ролло.
Да, драккар движется, а гуляка стоит на месте... Оттар кивнул в знак
согласия. Его настойчивость была лишь обязательной вежливостью хозяина.
- Скажи, ярл, почему ты не хочешь вместе с нами напасть на Хольмгард?
- в упор спросил Ролло.
Он хочет много знать. Чтобы знать, не следует задавать вопросов.
Оттар ответил:
- Никто не слышал слов моего отказа. Я не отказался. Я сказал, что
буду думать. Я еще не принял окончательного решения. Время есть. Я
обдумываю.
Последняя фраза вырвалась невольно под влиянием симпатии к Ролло.
Гость воспользовался возможностью настаивать:
- Как старший и как опытный, скажи, о чем ты думаешь, взвешивая свои
мысли, как золото на весах?
Лучше не спешить помогать тому, кто сам не умеет прийти к выводу.
Уклоняясь, Оттар возразил:
- Если ты считаешь меня старшим братом, скажи, ярл, окончательно ли
ты сам решил идти на Хольмгард?
- Да. - В знак подтверждения Ролло закрыл глаза. Положительно, он
очень похож на бога франков.
- Почему? - вновь спросил Оттар.
Ролло открыл глаза:
- Я беден. Я очень хочу быть богатым. Клянусь, когда я сейчас закрыл
глаза, я видел золотые монеты. Хольмгард близок, удача обеспечена. Я хочу
разбогатеть одним ударом. Будь мой Норангер так же богат, как Нидарос, я
имел бы возможность размышлять, - откровенно объяснялся Ролло.
Он продолжал:
- Датчанин Рагнар зовет всех на юг, в Валланд. Я считаю Хольмгард
выгоднее. Пусть меня возьмет Локи, если после Хольмгарда я не куплю три
новых драккара. Как ты, я буду носиться по морям, ни от кого не завися.
- Ты говоришь, как викинг, - согласился Оттар. - Однако же наши ярлы
мечтают не только о добыче, - они не прочь навсегда завладеть Хольмгардом.
- Они так и сделают, - подтвердил Ролло. - Но я не хочу быть под
властью Ската, Гольдульфа и никого вообще. Я возьму свою долю и уйду. Но
слушай, ярл! - и Ролло ударил Оттара по колену. - Иди с нами. Клянусь
валькириями, мы сбросим заплесневелого конунга Ската, как гнилую
деревянную куклу, с носа его червивого драккара. Ты будешь нашим конунгом
и королем Хольмгарда. Я за тебя. Ингольф тоже. Остальных мы уговорим.
Молодость, молодость!.. Владелец Ульвин-фиорда Ингольф был едва ли
старше Ролло. И они вдвоем собираются убеждать зрелых возрастом и кичливых
опытом жизни владетелей фиордов, членов союза ярлов! И в пользу Оттара,
который для ярлов чуть ли не такой же юноша, как они, думал Оттар. Как
охотно нидаросский ярл истребил бы всех остальных тупиц-ярлов! Но в ответ
на искренность Ролло он не смог заставить себя играть словами:
- Слушай, викинг, я скажу тебе то, чего не скажу никому. Вот что
будет с вами. Вы победите и разорите Хольмгард. Хольмгардские купцы
лишатся товаров. Это выгодно для вас, для племени фиордов. Арабы, греки и
западные купцы придут к нам за товарами...
Воспользовавшись паузой, Ролло хотел что-то сказать, но Оттар
остановил его улыбкой и жестом:
- Подожди. Итак, вы победите и завладеете Хольмгардом. Пройдут три,
четыре месяца, год. Вы все перессоритесь из-за сбора дани и власти.
Населенные земли дают золото и серебро, но сами они не монеты и не слитки,
их не положишь в мешок. Слушай, сообщества ярлов не всегда годятся даже
для набегов, тому пример гибель моего отца Рёкина, гибель ярла Торольфа,
гибель ярла Халланга и других. И совсем не годятся для завоеваний. Да, и
когда вы начнете между собой настоящую войну, хольмгардцы восстанут и
перебьют уцелевших победителей. Это верно, как Судьба. Завоеватель должен
быть один.
С помощью Оттара собственные мысли норангерского ярла принимали
законченный вид. Ролло инстинктивно стремился к самовластию, как Оттар.
- Я благодарю тебя, Оттар, - сказал Ролло. - Тебе не по дороге с
ними, я же пойду. Дай мне совет. Как быстро ты ушел бы из Хольмгарда после
победы?
- Рассудим вместе. И шести тысяч викингов хватит для завоевания
Саксонского острова, Валланда или Хольмгарда. Заметь, я не сомневаюсь в
вашем успехе! И в том, что вы возьмете добычу. Я ушел бы поскорее, но лишь
потому, что викинг не должен попусту тратить время.
Не сказать ли, что именно теперь, когда Черный Гальфдан сделался
королем, викинги должны торопиться? Нет, не к чему. И Оттар закончил:
- У вашего сообщества почти десять тысяч викингов. Один викинг стоит
десяти воинов любого племени. Повторяю тебе, что для ярлов, обосновавшихся
в Хольмгарде, настоящая опасность наступит не раньше начала собственных
раздоров.
- Благодарю тебя, - сказал Ролло. - Ты прав. Когда у меня будет шесть
драккаров, я буду ходить один, как ты.


3

Непроглядно-темной ночью небо гневно бросило на землю фиордов бешеные
стрелы. Мутные потоки рванулись к морю по улицам Скирингссала. Во мраке
небо хотело вытащить и незаметно утопить накопленные людским буйством
нечистоты и улики преступлений.
Ливень съел осевшие сугробы, выбросил наружу изуродованные ранами и
объеденные собаками тела животных и людей. Мутные потоки тащили все с
одинаково мрачным рвением.
Выбирая бревенчатые стены, которые вдались в улицы дальше других,
вода выгрызала под ними ямы и бросала туда все, что была не в силах
унести. В своем усердии вода сваливала вместе погибшего в драке или
опившегося викинга, изувеченный труп рабыни, дохлую кошку, остов козы,
кухонные отбросы и жалкие останки мальчика-траллса, на лбу и на
проржавевшем ошейнике которого уже не удалось бы прочесть руну хозяина.
Наполнив яму, вода старалась свалить на нее стену, чтобы прикрыть от глаз
общую могилу.
Измученный непосильной работой, усталый ливень наутро уступил место
слезливому, моросящему дождю. После полудня тучи лопнули, и выглянуло
солнце. Недовольное земной грязью, оно тут же скрылось. Но данный им
сигнал был принят. Ожили берега, и ожило море. Первыми из всех, кто
зимовал в Скирингссале, вырвались драккары Нидароса. Впереди флотилии
спешили <Акулы> с мордами страшных рыб на вздернутых носах. Оттар шел на
<Черной Акуле>. Низкий узкий драккар мог, не утомляя гребцов, замкнуть
круг и опять опередить даже быстроходного <Дракона>. Ярл любил сидеть на
акульей морде своего детища. Когда волна покрывала низкие борта, вода
легко скатывалась с кожаной палубы, а тяжелый киль придавал <Акуле>
надежную стойкость.
Во время остановок для пополнения запасов пресной воды Оттар навещал
<Дракона>. Иногда он прыгал на его борт и в море. Ярл был внимателен к
жене.
Гильдис надоела ему. Она потеряла красоту и стала слишком капризной.
Женщины в ожидании детей чрезмерно преувеличивают свое значение в важном
деле продолжения рода!..
Двуногий обитатель берлоги под носовой палубой <Дракона> мог бросить
дурной взгляд на неродившегося Рагнвальда. Перед палаткой жены ярла
натянули полосу арабского шелка, почти такого же красивого, как небесная
радуга. Черпальщик не мог видеть Гильдис.
На знамени Нидароса был изображен могучий ворон. На алом полотнище
выделялись крепкий клюв, тяжелые цепкие лапы и острые крылья, которые
впоследствии заимствовала для своей эмблемы одна европейская держава.
Голос Гильдис не потерял силу, но стал более низким. Женщина пела
другую песнь:

Я ворона вижу, он черным крылом
махнул и поднялся над белым орлом.
Я вижу, как в небо они поднялись,
как сыпались перья, как когти сплелись.

Орлиные крылья вороньих сильнее,
орлиные когти вороньих острее.
И падает ворон, орел одолел.
Он сел на скалу и победу воспел.

Но ворон оправился, взмыл на скалу
и меткий удар он наносит орлу.
Ворона клюв -
викинга меч,
орлу он срубает
голову с плеч.

Драккары не тащили тяжелых барж, и их влекло попутное течение. За
день флотилия делала переход, равный двум переходам всадника, но двигалась
вчетверо быстрее его, так как по ночам драккары не нуждались в отдыхе, как
лошади.
На шестнадцатые сутки <Акулы> первыми вбежали в горло фиорда Нидарос.


Глава пятая

1

За зиму послушные данники, желтолицые лапоны-гвенны, пополнили
опустошенные торговлей склады горда.
Много тысяч шкурок соболей, песцов, речных выдр, горностаев, лисиц,
куниц, около тысячи шкур белых медведей, тысячи шкур оленей висели на
длинных перекладинах, на деревянных крюках и железных крючках.
Круто сплетенные канаты из китовых, кашалотовых и тюленьих ремней,
тяжелые, как цепи, и прочные, как железо, над которыми лапонские женщины
ломали пальцы и срывали ногти всю зиму, казались живыми, свернувшимися в
коварные спирали змеями неизмеримой длины.
Сбор пуха в гнездовьях прилетных птиц шел полным ходом, и лапоны
спешили набить пустые лари своего страшного повелителя, господина людей и
злых духов.
Оттар мельком взглянул на пух, но пушнину осматривал придирчиво. Он
запускал пальцы в мех, чтобы ощутить опытной рукой его мягкость и
плотность, встряхивал, придавая волнистое движение, дул, вглядываясь в
подшерсток.
Прикусывая мездру зубами, ярл испытывал плотность, вкус, которые
безошибочно говорили о качестве выделки. Ярл разбирался в мехах, как
немногие купцы. В пушных складах стоял особенный густой запах. Оттар
тщательно принюхивался, нет ли запаха тления, который подскажет, что
мездра была плохо очищена и какие-то шкурки портятся, теряют цену. Он
приказал чаще проветривать склады и обкуривать дымными кострами из свежих
можжевеловых веток.
Несколько десятков траллсов под надзором пяти викингов следили за
сохранностью дорогого товара и занимались его выделкой. Это была важная
работа. Оттар приравнивал свое пушное дело к трем драккарам - по
доходности. Он пренебрежительно относился к охотнику. Главное - обработать
меха, хорошо их выделать и выгодно продать.
В Скирингссале находили сбыт и сырые меха, обработанные одним сухим
соленьем. В мездру втирали соль для предохранения от гниения, чем и
ограничивалась первая выделка. Но за такие меха купцы платили ровно вдвое
дешевле. Не потому, что эти меха бывали плохи сами по себе или дальнейшая
выделка дорого стоила. Купцам был неудобен товар, который не мог быть
упакован в плотные тюки, занимал много места, ломался при сухости и боялся
сырости. Оттар знал, что из Скирингссала меха отправляются в путешествия
всегда на многие месяцы, иногда и на годы.
Шкурки отмачивались в длинных корытах, в дождевой или в снеговой воде
с солью. Оттар смотрел на траллсов, которые заученными приемами переминали
шкурки, чтобы они скорее намокли. Слишком длительная мочка ухудшала
качество. Руки траллсов покрывали язвы и струпья; соленый раствор,
способствуя обработке мехов, разъедал живую кожу.
Мездровщики сидели верхом на скамьях. Сырую отмоченную шкурку следует
брать правой рукой за заднюю лапку, а левой за середину. На скамье перед
каждым траллсом была укреплена тупая скоба, о которую сдиралось лишнее -
жир, прирези, то есть куски мяса и сухожилий.
Ярл заметил, как один из мездровщиков неправильно взял шкурку, правой
рукой не за заднюю лапку, а за переднюю. Так он будет мездрить по волосу,
а не против волоса, и попортит мех. Оттар ударил траллса в бок ногой,
скорее толкнул, а не ударил, не как богатыря Овинда в <простом бою>.
Работы много, невыгодно лишаться обученного траллса, совершившего простую
ошибку по рассеянию.
- Плеть, - приказал ярл викингу-надсмотрщику.
Викинги ленились как следует наблюдать за работой, не все были похожи
на Грама, не имевшего цены. Оттар использовал престарелых викингов в
хозяйстве как надсмотрщиков.
Многие ярлы пользовались отпущенниками для управления хозяйством. Но
Оттар не хотел иметь траллсов-отпущенников, хотя они и считались
наилучшими помощниками. Еще при жизни Рёкина Канут, андосский ярл, погиб
со всей семьей, и его горд был сожжен. Мятеж траллсов был успешен из-за
сообщничества отпущенников. Мстители истребили траллсов, но муки, в
которых они погибли, не помогли Кануту.
После мездрения меха квасились в соленой, закисшей мучной болтушке.
Оттар проверил густоту закваски - траллсы были способны пожрать отпущенную
муку, не думая об ухудшении качества кожи.
Оттар приглядывался к отношению викингов-надсмотрщиков к траллсам. У
стариков порой заводились любимцы. Естественно, иные любят кошек, собак.
Но баловство животного никому не вредит, а поблажки любимцам ухудшают
работу.
Обработка кож требовала силы, а для выделки пушнины использовались
старые или больные траллсы. Отсюда они уходили только на свое кладбище, в
пищу свиньям.
Оттар заметил мужчину, который легко нес тяжелую охапку сырых оленьих
шкур. Ярл указал на него, и викинг-надсмотрщик крикнул:
- Горик! Сюда!
Лицо и голые руки траллса были покрыты многодневной грязью, но все же
казалось, что он молод. Оттар не помнил этого траллса, хотя ярл обладал
отличной памятью на лица.
- Откуда ты?
- Твои люди подобрали меня в море.
Надсмотрщик рассказал, что этого человека недавно - ярл еще не
вернулся из Скирингссала - действительно нашли на берегу. Он объяснил, что
потерпел кораблекрушение к югу от Нидароса. Течение принесло его на
обломках. Ярлу понравились сильная фигура и смелый взгляд случайного раба.
- Кто ты?
- Варяг.
- Ты умеешь грести?
- Испытай. Умею владеть мечом, копьем и луком тоже.
Снаружи под плетью выл траллс. Оттар разглядывал случайного пленника,
как лошадь. На лбу варяга еще не было неизгладимого укуса раскаленным
железом. Это послужило последним доводом в его пользу.
- Сломай ошейник, заставь вымыться, одень его и приведи ко мне, -
приказал Оттар надсмотрщику и сделал рукой приветственный знак
освобожденному рабу.
Лишний меч. Сегодня Оттар сумел сделать выгодное приобретение. И
даром. Мечи никогда не бывают лишними.


2

Приближались длинные дни лета, когда на Варяжском море и в Хольмгарде
не бывает ночной темноты. Это время было и всегда будет самым удобным для
войны, для набега, для осады, для быстрых сражений, решающих судьбу похода
одним или несколькими быстрыми ударами. Оттар думал: конунгу Скату пора
выходить с его двадцатью одним ярлом в поход на Новгород.
А в Нидаросе уже шли длинные дни незаходящего солнца. Оттар собрал
всех викингов в большом зале горда. Ярл напомнил им о годах, проведенных
вместе, когда ни один день не был потерян без пользы для викинга, об
удачных походах, об увеличении богатства каждого.
Не открывая своих мыслей о неизбежности победы Черного Гальфдана над
свободными ярлами, Оттар говорил об опасной для общей свободы ненависти
бондэров и о том, что пришла пора нидаросскому ворону распустить крылья,
поискать далеких нетронутых земель.
В поход пойдут <Дракон>, <Орел> и обе <Акулы>. На них шестьсот
пятьдесят викингов. <Змей> и <Волк> с остальными викингами будут ловить
морских зверей и рыбу в водах Гологаланда.
Но главная задача остающихся - это охранять горд с новорожденным
вестфольдингом, юнглингом Рагнвальдом, сыном Оттара, сына Рёкина, сына
Гундера, сына Альфа, сына Свена, сына Олафа, сына Биера, сына Бю, сына
Гардена, сына Эстута, сына Мотана, сына Гру, сына Асмунда, сына Сонта,
сына Бранда, сына Ганунда... и так до отца Вотана.


Глава шестая

1

Драккары плыли к таинственному северу мимо известных лежбищ моржей и
не приставали к берегам, чтобы внезапными нападениями пополнить запасы
дорогой белой кости в пустых складах Нидароса.
Видели великолепных синих китов, которые, казалось, в два раза
превосходили размерами <Дракона>, и не гнались за ними. Без внимания
оставляли стада хищных зубатых кашалотов, богатых ценным белым воском,
похожих на хвостатые обрубки деревьев, срубленных гигантами. Вскоре
флотилия Нидароса вошла в незнакомые воды. Обе <Акулы> плыли впереди,
разлучаясь не более чем на три полета стрелы. <Дракон> и <Орел> держались
в струях <Акул>.
Ярл составил отряды викингов на <Акулах> из новых воинов,
перебежавших от <Кабана> Грольфа или принятых в Скирингссале. У <Акул>
были низкие борта и скользящий ход, на них было значительно легче грести,
чем на старых нидаросских драккарах. Убежденный в незыблемой верности
старых викингов, Оттар ласкал новых с обдуманным расчетом вождя.
Направо, на востоке от пути драккаров, горы наступали на море
сурово-злобными берегами, полными смутных, угрожающих образов, которые или
вдруг прятались, или преследовали, меняя колдовские личины, всегда
удивительные и всегда уродливые. Черный и серый камень, зеленые, синие
пятна с белыми знаками, темные провалы ущелий в низкой кайме неумолчного
прибоя - здесь берег не сулил ничего доброго.
Под неутомимым солнцем нескончаемого дня неведомая северная часть
земли фиордов туманилась и мерцала. Опасаясь узких лабиринтов между землей
и островами, встревоженный мутью воды, в которой поджидали камни, старший
кормчий Эстольд уводил флотилию в открытое море. И земля фиордов
превращалась в тучи, клубившиеся под ясным сводом востока.
Нельзя терять из виду берег. Миновав опасные места, драккары
возвращались к земле.
Больше нигде нет, как в первые дни плавания, дымков от кочевых
стойбищ лапонов и их кожаных лодок, в которых они смело нападают на
толстокожих морских зверей, чтобы платить дань нидаросскому ярлу.
Здесь море было еще обильнее населено, чем вблизи Нидароса, а земли
стали пустыней. Места, пригодные для обитания богов и духов.
Безыменные архипелаги островов белели снегом птичьих гнездовий.
Открывался глубокий фиорд в отвесных берегах невиданной высоты. Ни один
викинг не мог бы подняться на берег и построить горд. Страшную скалистую
пасть прикрывала сползающая с гор багрово-сизая туча. Из нее Тор метал в
гранит золотой молот. А в море, над драккарами, сияло солнце.
Викинги молча искали амулеты под кафтанами. Гребцы же, чьи руки были
заняты, шептали заклинания.
А из следующей расселины берега прямо в море лез глетчер, обрушивая в
воду куски своего тела - ледяные горы, опасные, предательские айсберги.


2

- Течение усиливается, - заметил Оттару кормчий Эстольд.
<Черная Акула> приближалась к проливу. Несмотря на попутный ветер,
все драккары шли на веслах. Прямым парусом не так легко управлять, и
осторожный Эстольд не хотел доверяться ветру на неизвестной дороге.
Драккары были верным оружием в руках кормчих лишь на веслах.
Эстольд улавливал быстроту течения опытом, который трудно передать в
словах. Он улавливал силу течения по многим признакам, в которых движение
драккара в отношении берега и известный темп гребли были лишь частью
слагаемых. Оттар не ответил.
- Течение еще усилилось, - вновь заметил Эстольд через некоторое
время.
- Ты боишься? - спросил ярл.
Такой вопрос не оскорбителен. Из всех викингов драккара один кормчий
имеет право испытывать и опасения и страх. Стихии сильнее даже сынов
Вотана. Кормчий держит не правило руля, а жизнь и смерть драккара и
воинов.
- Я помню историю короля Гаральда Древнего, - ответил Эстольд.
Гаральд Древний заплыл на север дальше всех и едва не погиб в черной
яме Утгарда, куда безвозвратно изливается море.
- Плыви, пока это действительно не сделается опасным, - спокойно
сказал ярл. - Гаральд успел повернуть, успеем и мы. Мои драккары лучше
Гаральдовых, - добавил Оттар, который тоже чувствовал необычную силу
течения.
Драккары неслись к берегу. Эстольд заметил залив и направил флотилию
туда.
<Черная Акула> подпустила другие драккары ближе. Оттар видел тревогу
кормчих и свободных от гребли викингов. Большинство не воспользовалось
правом спать между сменами на веслах.
В небольшом заливе нашелся удобный для причала берег. Оттар в
сопровождении четырех кормчих и нескольких десятков викингов вскарабкался
на высокий берег. Поднимались тучи птиц, которые с оглушающим гамом
заслоняли солнце. Со второго, еще более высокого мыса открылась тайна
Северного моря.
Шли часы прилива, и внизу, на колоссальной глубине, кипела черная яма
Утгарда. Усиленное высоким приливным валом могучее морское течение дико
врывалось в пролив и из пролива в фиорд. Не найдя выхода, вода, взлетая на
вспененные берега, неслась в свирепом грандиозном водовороте. Викинги
чувствовали, будто гора содрогалась под напором моря.
Страшное зрелище притягивало, томило неиспытанным чувством. Хотелось
и броситься бежать, чтобы не видеть, и наклониться над бездной, повиснуть
и - выпустить опору! Сзади, внушая странные и опасные желания, казалось,
давило невидимым ветром, который холодил спины.
В воде что-то мелькнуло. Нужно было вглядеться, чтобы понять. Кит,
затянутый в ловушку, сражался с бездной за свою жизнь.
Могучий зверь хотел вырваться в открытое море, где вода так мягка и
добра. Он греб против течения плавниками и хвостом, греб всей мощью
опытного пловца, как никогда не греб до этой минуты. Он стоял скалой
против тяжелого вихря воды, бурля и взбивая пену еще выше, чем течение. Но
он оставался на месте.
Увлекательное для викингов зрелище борьбы живого существа со смертью
помогло им справиться с головокружением.
Кит напряг силы и сдвинулся. Напрасный успех! Громадный зверь опять
остановился, как драккар на канате. О его усилиях свидетельствовали столбы
воды.
Внезапно кит понесся вместе с течением. Трудно было уследить за его
стремительным бегом. Хотел ли он использовать силу водоворота и вырваться?
Или он просто не хотел сдаваться, пока был жив?
Бездна оказалась хитрее. Соединив силу течения с силой бега кита, она
высунула ему навстречу камень. Она держала его наготове, прятала в пене,
как убийца прячет короткий толстый меч под плащом.
Беспощадный удар! Таран в крепостные ворота. Над белой, взбитой пухом
водой поднялось громадное тело. На мгновение кит встал на голову.
Затем он исчез и бессильно всплыл у другого края страшного
фиорда-палача. Теперь кит безучастно несся в бурлящей воде, показывая то
черную спину, то синевато-белое брюхо. Постепенно его затаскивало в
воронку водоворота.
Один из викингов или слишком далеко нагнулся, увлеченный зрелищем,
или поддался притяжению пустоты. Он молча упал. Тело ударилось о выступ,
отскочило, расставив бесполезные руки-клещи, и рухнуло на узкую площадку
над кипящим котлом. Секунду оно лежало. Вдруг высунулся чей-то язык и
сдернул жертву. И сейчас же поток, в поисках новой добычи, облизал всю
ступень.
Шум воды усиливался. Отражаемый стенами фиорда, усиливаемый
тысячеголосым эхом, он преображался в дикий звериный рев. Так вот где едва
не погиб древний король Гаральд! Он не солгал потомкам.
Но какой же это Утгард?! Действительно страшный, действительно
чудовищный фиорд мог выпить море с таким же успехом, как сам Оттар -
вычерпать ложкой даже самое мелкое озеро Нидароса...
Ярл оглянулся и увидел искаженные лица своих викингов. Они изменили
себе и не стыдились обнаружить страх. А Эстольд и Эйнер были спокойны, как
сам ярл. Они глядели вдаль. Пролив, который резко сужался между островами
и фиордом, дальше расширялся, и за ним лежало свободное, открытое море.
- Древний Гаральд не был трусом, конечно, но, - и Оттар сделал паузу,
- он был наверняка глупцом.
Эстольд ахнул от восхищения. Его ярл, его Оттар, вот это настоящий
викинг! Пока Оттар с кормчими, глядя с высоты на открытое море, намечали
дальнейший путь драккаров, прилив прошел свой высший уровень. Сила
водоворота падала, грохот умолкал.


3

- Они не хотят плыть дальше, - предупредил ярла
богатырь-телохранитель Галль. Его побратим и неразлучный соперник Свавильд
добавил от себя:
- Одни кричали, другие молчали. Не хотят плыть. Дальше только Утгард
- Локи.
- А чего хотите вы оба? - спросил ярл с насмешкой.
- Я хочу валландских женщин... - начал Галль.
- Нет, саксонок, - перебил Свавильд. - Зачем ты нас тащишь в пустыню?
- Довольно! - остановил ярл бессмысленную болтовню телохранителей. -
Что вы будете делать, когда другие кричат?
- Всегда с тобой, - серьезно сказал Свавильд.
- Конечно, - поддержал Галль. - Мы их всех перебьем, крикунов. -
Богатыри не ссорились, когда дело касалось верности ярлу.
Драккары почти опустели. Викинги ждали своего ярла на берегу с
решительными и мрачными лицами. Опережая события, Оттар крикнул Галлю:
- Принеси мои руниры! И мой черный плащ!
Оттар скользил взглядом по толпе. Привыкнув видеть сразу много лиц,
он отметил, что особенно недовольны были передние. В задних рядах
чувствовалось больше нерешительности, чем раздражения. Были и просто
безразличные. Кто-то хотел заговорить. Ярл, требуя молчания, поднял руку.
В стороне Эстольд и Эйнар рассказывали тем, кто хотел их слушать, о
спокойном море за опасным проливом.
Галль прибежал с плащом и кожаным мешочком. Черное шитье на красной
коже изображало длинные и короткие черточки, соединенные в несложные
фигуры. Это были знаки рунир - букв, способных передавать смысл речи и
заклинать людей, духов и богов. Дети фиордов благоговели перед
посвященными в тайный смысл рунир. У каждого был свой амулет со священными
знаками, иногда приобретенный за высокую цену.
Телохранители раскинули плащ и отошли. Викинги сдвинулись поближе к
ярлу, но ни один не решился переступить ближе десяти шагов. Оттар запустил
руку в мешочек и вытащил несколько белых палочек длиной в четверть. На
каждой была выжжена одна руна.
Вот <половина стрелы> - <лаугр>, или <вода>.
Вот <двуножие> - <ур>, или <искра>.
И <еловая ветка> - <ос>, или <вход>.
Все эти знаки хороши при гадании.
Но на следующих, оказавшихся в горсти, читалось совсем иное.
Вот <виселица> - <каун>, или <чума>.
И <распятый на столбе> - <гагль>, он же <град>.
Оба эти знака очень плохи, они предвещают беду со всех сторон: от
моря, от камней и с неба. На последней палочке был знак, похожий на
открывшего объятия друга - <науд>, он же <близость>. Хороший знак, когда
нет <кауна> и <гагля>, но очень опасный, когда следует за ними.
Зная, что на него смотрят, не спуская глаз, больше шестисот так или
иначе взволнованных викингов, ярл медленно сел на плащ и закрылся полой.
Перед чтением гадания, которое решит судьбу похода в неведомые моря,
нидаросский ярл вступал в общение с Вотаном.
Оттар размышлял. Гнездо будущего короля викингов можно устроить
дальше, прикрывшись дурным фиордом, как щитом. Но эта неприступность будет
лишь временной. Лапоны-гвенны создавали наибольшую часть богатства
Нидароса. Здесь безлюдно. Чтобы впоследствии победить Черного и бондэров,
нужно богатство и богатство. Через год у Оттара будет больше тысячи
викингов, через семь или восемь лет - столько же тысяч, сколько пройдет
лет. Тогда он устроит Рагнаради для Черного и бондэров. Да, а на что же
кормить и баловать викингов, строить драккары? Одних набегов мало, нужны
богатые населенные земли.
Оттар незаметно положил обратно в мешочек опасные руниры <гагль> и
<каун>. Общение с Вотаном закончилось. Ярл откинул плащ и бросил палочки
на черное сукно. Викинги надвинулись, как стадо голодных быков к корму.
Для тех, кто не мог подойти ближе или не понимал знаков, Эстольд
громко возглашал руну за руной:
- Вода. Вход. Близость. Искра! Успех - несомненный - ждет - смелого!
Редко случалось, чтобы руниры ложились столь благополучно. Оттар
закричал:
- На борт!
Кормчие повторили приказ. В числе первых, кто охотно побежал к
<Черной Акуле>, Оттар заметил варяга Горика. Хороший гребец и, вероятно,
верный меч, он будет полезен.
Оттар внимательно присматривался к своим новым викингам: трусливые и
слабые не нужны Нидаросу.
В других руках Горик был бы осужден вечно носить ошейник, хотя он не
был купленным или взятым в бою траллсом. Но жадному Оттару было невыгодно
заставить носить ошейник человека, выброшенного морем в подарок. Конечно,
если он годился на лучшее, как Горик. Настоящего клейменого траллса ярл
никогда бы не освободил.
Уже все были на местах и ждали своего ярла, вновь послушные и гибкие.
- Как вы могущественны, о руниры! - с иронией произнес Оттар начало
всех заклинаний священными знаками. Он верил в гадания. Но еще больше
верил в свою волю, в свой разум.
Ярлы и викинги взаимно клялись в соблюдении общих интересов, но
отнюдь не в какой-либо другой, отвлеченной верности. Бывали случаи отказа
викингов от похода, что не считалось предательством. Оттар хотел управлять
не простым понуждением.
...Через три дня и ветер и течение понесли драккары на восток, а
земля по-прежнему была справа. Пять дней флотилия неслась на восток,
бессознательно огибая северный край земли фиордов. Затем ветер потянул с
севера, а перед носами драккаров по-прежнему простиралось открытое море и
земля по-прежнему лежала на правой руке!
Викинги поняли, что они окружили землю фиордов. Где они? Не Гандвик
ли это, таинственное море колдунов, о котором никто ничего не знал?
В воде теснились стада неисчислимых китов и кашалотов. А птицы,
тюлени, моржи летели и плыли прямо на юг. Эстольд посоветовал оторваться
от пустынного, безлюдного берега и последовать примеру животных. На пятый
день с того утра, когда флотилия вошла в Гандвик, с высокой мачты
<Дракона> был замечен берег и на воде - несколько лодок, похожих на
лапонские.

 

Предыдущая - Следующая

Главная

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru be number one Яндекс цитирования